Истинная поневоле. Авторская версия. Марина Эльденберт

стресс.

      – Шарлин, если ты решила меня напугать, сейчас самое время признаться, – рычит вервольф.

      А мне хочется ему врезать. Если бы любое движение не приносило мне столько мучения, точно бы врезала!

      – Ты не альфа, ты идиот! Я таким шутить не стану!

      – Великие предки, – шепчет он, осторожно поднимая меня и с ноги открывая дверь магазина.

      Представляю, как это выглядит для посетителей. Но новый спазм вычеркивает из сознания остальные мысли.

      – Вызови доктора Милтона, – приказывает Доминик, видимо, одному из вервольфов. – Сюда. Как можно скорее. И закрой магазин.

      Меня укладывают прямо поверх стеклянных столов с книгами, с которых я пытаюсь сползти. Безуспешно, потому что Доминик тут же возвращает меня на место.

      – Они же треснут, – говорю я.

      – Ничего не треснет. Тебе нужно лежать.

      С последним я согласна, потому что любое даже самое незначительное движение заставляет выгибаться от боли и крепко сжимать зубы, сдерживая стоны. Я даже на бок не могу перевернуться, чтобы при этом не заорать.

      – Что происходит? – надо мной склоняется Рэбел.

      – Это из-за ребенка, – объясняет Доминик, подкладывая под мою голову свернутый плед. – Потому что он мой.

      – Потому что ты вервольф?

      – Да, еще и альфа.

      Меня снова всю скручивает изнутри и накрывает страхом. Липким, жадным, затягивающим меня в беспросветную темноту. Несмотря на то, что моя малышка пришла ко мне неожиданно. Несмотря на то, что не все гладко в моей жизни и в отношениях с ее отцом. Несмотря ни на что, я всем сердцем хотела ее.

      – Я не хочу ее потерять, – всхлипываю я, и чувствую, как по щекам струятся слезы.

      Потому что сейчас мне страшно как никогда.

      – Не потеряешь, Чарли. – Рэбел гладит меня по волосам. – Детка, дыши глубоко. Вот так. Ты справишься. Твоя малышка появится на свет, когда нужно.

      – Шарлин, – говорит Доминик, и я вижу его лицо через пелену слез. – Ты сама сегодня заявила, что ты имани, значит, сможешь выносить моего сына.

      – А если не смогу?

      – Сможешь. Ты же альфа. Моя маленькая альфа.

      Его голос звучит уверенно, и в то же время нежно, что я перестаю рыдать и прошу:

      – Сделай так, как ты делал.

      – Что? – хмурится он.

      – Как ты делал, когда приходил Хантер.

      – Но я ничего не делал.

      – Тогда просто обними меня.

      Больше объяснять не приходится, Доминик прижимает меня к себе, и я снова оказываюсь под его защитой. Мы с малышкой оказываемся. Это удивительное чувство, мне тепло и уютно. И даже следующий спазм не такой яркий.

      Доминик укачивает меня, как ребенка, и боль постепенно сходит на нет. Низ живота по-прежнему тянет, но по сравнению с тем, что было, это ерунда. И все же Доминик не отпускает меня до самого приезда доктора Милтона. Только потом неохотно размыкает объятия и отступает в сторону.

      Доктор снова меня осматривает, судя по привезенной им технике, которая сначала представилась мне двумя чемоданами, он захватил с собой маленькую лабораторию.

      – Сейчас