Тайна центрального района. Валерий Шарапов

они сюда попали и что теперь делать.

      У Акимова аж шрам задергался от острого дежавю, а Николай Николаевич, обождав, решил поторопить девчонок и строго спросил:

      – Это что еще такое? Почему без стука, что за разгильдяйство?

      Особа потоньше, на высоких тощих ногах, одетая похуже – Наташка Пожарская, – многообещающе выдохнула:

      – Щаз.

      Вторая – покруглее, со щеками, разряженная, как с картинки, – Сонька Палкина, – выпалила:

      – Там душегубство!

      – Че-го там? – переспросил капитан.

      – Крово…пивство!

      – Дед Коля, там тетка страшная, убийца! Сначала девочка была, как я, в красном пальто, красивом, во, – Соня, ухватив за по`лы, расставила свой наряд колокольчиком, – только в очках. Мы видели!

      – А потом мы – раз, убежали, и Колька пришел ругаться, – затараторила Наташка.

      Акимов, заметив, что лысина у руководства начинает наливаться кровью, поспешил вмешаться:

      – Так, девицы, успокойтесь. Опять мотаете взрослым нервы. Давайте по порядку.

      Налив в стакан кипяченой воды из графина, протянул сначала Соньке, как более внятной. Та выпила и даже поблагодарила – стало быть, отдышалась и в себя пришла.

      – Я тоже буду, – сообщила Наташка.

      Налил и ей. Ведь ей тоже есть что сказать, так и распирает Пожарскую-младшую, но видно, что без Сониной отмашки она не решается говорить.

      Удивительная разница у них с Колькой в характерах, ее братом-то попробуй покомандуй, если жизнь не дорога.

      Наташка воду выхлебала, но ничего не говорила, поглядывала на Соню. Та, собравшись с мыслями, начала было. Сбилась. Рассерженно за косу себя подергала, толстую, как у матери. Снова начала – снова сбилась.

      Сорокин молчал и слушал, Акимов – тоже. Последнее дело перебивать, когда еще ничего не понятно – кроме того, что мелкие что-то видели, а что именно – неясно. И все-таки, прислушавшись, можно было разобрать некую последовательность в изложении событий.

      Разумеется, девчонки не унялись и за ум не взялись. И после уроков снова потащились постигать мир, то есть «гулять», не поставив в известность старших. Между прочим, спасибо еще, что не поехали кататься на метро или смотреть, где конечная трамвая. Они снова отправились в парк.

      И на этот раз от набега сумасшедшей мамаши и тетки милиционеров спас тот факт, что променад оказался недолгим. Девчонки задали стрекоча, наткнувшись на… кого?!

      – У-бий-цу, – твердо, по слогам, выговорила Сонька и, чтобы придать вескости своим словам, скорчила гримасу, оскалила зубы и выдвинула подбородок.

      – Соня, из чего ж сие следует? – Сорокин перешел на старорежимный язык, на который переходил лишь от изумления и раздражения.

      Девчонка возмутилась, открыла рот – но замешкалась, собираясь с мыслями. И тут, не выдержав, в разговор вклинилась Наташка:

      – Да что тут думать-то! Пока растабарываем, уйдет ведь!

      «Во, это Колька», – машинально отметил Акимов, а Пожарская-младшая продолжала стрелять словесными очередями:

      – Она там рыскала, бледная, в черных