Тайна центрального района. Валерий Шарапов

взойти на крыльцо. Однако как только она и поспешающий за ней Акимов зашли за угол, обогнули его – прямо на них вместе с завывающим порывом ветра и дождя накатило, налетело что-то белое, с растопыренными руками и с черной прорвой вместо лица и головы.

      Сонька, оглушительно завопив, повисла на Сергее, тот машинально шарахнулся обратно за угол – бог знает, как они снова там очутились. Сонька орала так, что казалось, она вывихнула челюсть, рот у нее, распахнувшись от уха до уха, не закрывался, и из этой прорвы вырывался оглушающий, сбивающий с ног густой бас.

      – Тихо, тихо, Соня, Соня, ш-ш-ш, – твердил он, словно заклинание, мечтая лишь об одном: чтобы она замолчала. Она же все висела и орала, орала и висела, и стихла лишь тогда, когда закончился воздух.

      Из-за угла уже шлепали по воде опорки, и вылетела Наталья – очки на ухе, на одной дужке, край платка волочится по лужам, «летучая мышь» над головой. И эта начала в голос:

      – Соня!

      – Ты-то не начинай, – взмолился Сергей, весь в мыле. Роту таких вопящих на передовую, врагов громить акустическим ударом можно. – Мы это, Лукинична, дочь тебе привел.

      Введенская тотчас переполошилась:

      – Почему? Что случилось?

      – Ничего, что вдруг должно…

      – Мама, боюсь, – тихонько пропищала Сонька.

      Будь девица чуть постарше, она бы услышала много всего правильного. О том, что нечего бродить по темноте под дождем, когда всем приличным людям следует сидеть по домам, куда следует отправляться немедленно по окончании уроков. Однако мама есть мама: Наталья без звука отобрала девчонку у Сергея, засюсюкала, загугукала, как сова-нянька, и потащила ее в отчий дом. Вот интеллигенция, никаких элементарных правил приличия, не сказала даже спасибо, тем более не попрощалась.

      Ну ее. Акимов, пожав плечами, обошел так напугавший их с Сонькой барашковый вывернутый полушубок, в лучших традициях этого безумного семейства вывешенный на просушку под проливной дождь.

      «Да ну, просто в запарке не убрали. Хорошая шкура! Жалко, промокнет, закиснет, гнить начнет», – он снял полушубок, прошел под козырек, встряхнул, поднялся по ступеням. Осторожно приоткрыл дверь.

      Глава 7

      И тут же в сенях, общих на два крыла, встретил Сергеевну, которая тащилась куда-то с керосинкой и топором.

      «Легка на помине», – порадовался Сергей.

      – Это вы, Сергей Палыч? – подняв лампу, зачем-то уточнила она.

      – Я. А ты чего с топором, на медведя собралась? На вот лучше, повесь, – отобрав у нее топор, накинул на освободившуюся руку мокрый полушубок.

      Сергеевна, легко облаченная, поежилась:

      – Уф, сырой. Вот спасибо, я и забыла. Как раз и шла забрать.

      – Топор-то к чему? – Инструмент-то барахло, так и болтается топорище. Клинья подбить надо.

      – Дров шла нарубить.

      – Ну а в голом виде – чтобы проще топором махать было?

      Она начала было препираться, но Акимов лишь отмахнулся:

      – Иди, иди. Займись своим делом.

      Дрова у них еще были, но в таком состоянии неясно, как они