Однажды кажется окажется. Книга 1. Елена Рыкова

а куда её ещё? – голос Яртышникова звучал как из-под воды. – У нас все палаты заняты. В душевые, что ли, селить?

      – Да, – осоловело и медленно ответил Пашуля, – из третьего корпуса никого не забрали… ну, после того, что с Гамаюновой…

      Василий Викторович шагнул внутрь. Марта откинулась на подушку.

      – Проходи, – сказал он. – Пустая кровать у окна.

      Щёлкнула ручка, разговор вместе с шагами удалялся по коридору. На Сонину кровать легла незнакомая девочка. Они лежали друг напротив друга через проход. Марта посмотрела на неё. Та завернулась в одеяло по уши, и единственным не серым пятном в комнате были её рыжие волосы.

      Марте захотелось до них дотронуться. Аккуратно, чтобы не шуметь, она вытянула руку и тихонечко погладила девочку. Лёгкий удар статического электричества кольнул её пальцы. Марта испугалась, что незнакомка тоже это почувствовала, что сейчас она поднимет голову и придётся с ней разговаривать. Но новенькая не шевельнулась.

2

      Полине снилось, что она плывёт, отталкивая руками дохлых рыб. Двигаться тяжело, вязко, вода воняет. Её качает из стороны в сторону, она вылезает на берег и медленно ползёт, поднимаясь по лестнице, видит ободранные ступеньки и стены. «Мамочка, – Соня выбегает к ней из своей детсадовской группы, нарядная, лет четырёх, – смотри, я нарисовала тебе!» Она берёт в руки лист, неровно вырванный из альбома – клочья с одной стороны торчат зубьями. «Тут всего много, – Соня улыбается, обнимает её ноги, – и птички, и зверьки, посмотри. Ты принесла мне воды? Умираю пить хочу!» Полина рассматривает рисунок: похожая на палочку регулировщика берёза, вокруг – огненные листья, они не на ветках, а висят в воздухе. На верхушке дерева сидит птица, а внизу, на золотом ковре, змея…

      Полина поднялась с кровати, подошла к окну. Она ещё ощущала прикосновения Сониных ручек из сна.

      Каморка, в которую поселил её Яртышников, площадью была метров восемь, с видом на пыльную улицу Гурзуфа. Часы на аптеке показывали шесть утра. Разбитое колено болело. Если бы всё пошло по их с Соней плану, она выбирала бы жильё придирчиво: чтобы и море поближе, и чисто, и тихо, и внутренний дворик.

      Сейчас же – всё равно. Нужно продолжать поиски. Она подковырнула спёкшуюся кровь на порванных джинсах, продела в штанину ногу. В дверь кто-то постучал:

      – Шуршишься уже, вот я и пришла знакомиться. Ты и есть та мама?

      В комнату вплыла полная дама. Увидела Полинино колено, вытерла о передник руки:

      – Вася за тебя попросил позаботиться, он юноша неплохой. Сиди. Зелёнку принесу.

      Дама вышла. Где-то недалеко забряцало, завозилось, зазвенело.

      – Вы знаете Василия Викторовича, – сказала Полина, когда та вернулась и грузно опустилась перед ней на одно колено, будто собиралась просить руку и сердце.

      – Защиплет – дуй. – Хозяйка протирала ссадину влажной ваткой. – Он кумы моей племянник. Я Рэна. Поживёшь у меня, пока дитя не найдёшь.

      Колено сильно щипало, но боль была даже приятна.

      – Я слышала