Чемодан, револьвер и расческа. Сергей Юрьевич Соловьев

дела. Ну, – и он улыбнулся, – чашечка знаменитого китайского чая.

      – В ближайшее воскресенье буду рад вас видеть у себя.

      – С супругой это будет уместно?

      – Без сомнения.

      Приехал возок, и пара дюжих санитаров с носилками пошли в здание. Стабров выпустил табачный дым изо рта.

      – Знаете, эти господа, – и полицейский кивнул на возок санитаров, – никогда не говорят «До свиданья». Только «Прощайте»

      – Ну, я скажу вам до свиданья, – попрощался Гомельский.

      ***

      Минаков же постучался в сторожку дворника. Открыл ему уже знакомый Кузнецов Матвей Ильич.

      – Снова здравствуйте.... Матвей Ильич, поподробнее по поводу вчерашнего вечера. Кто приходил вчера к покойному господину Пантелееву?

      Дворник пожевал губами, в задумчивости стал загибать пальцы. поднял глаза к небу, вспоминал минут пять.

      – Так трое было точно, – и внимательно посмотрел на полицейского, – один ушёл около пяти, как раз в церкви рядом, – и он оглянулся на купола, – на службу звонили.

      – Не к вечерне?

      – Нет, это позже случилось, я уже и чаем с пышкой подкрепился.

      – Понятно…

      И Александр Владимирович принялся строчить карандашиком в блокнот сказанное дворником.

      – А так всё видите, всё слышите, Матвей Ильич? Что касается работы, конечно.

      – И будочнику, Зиновьеву Леонтию Прокофьевич, докладываю, как положено. Дня три назад на улице дрались, так я сразу засвистел, что бы Прокофьич подоспел. Он молодец, быстрый.

      – А чего дрались, не знаешь? – сразу ободрился Минаков.

      – Не наши точно. Не с чугунки и не с вокзалов грузчики. Фабричные? – спросил он сам себя. – тоже нет. А, вспомнил! Они ведь до этого как раз к Пантелееву приходили, но пустил он одного из них.

      – И Зиновьев изловил драчунов?

      – Одного поймал.

      – Не в службу… Позови Зиновьева сюда?

      Дворник вышел, а полицейский присел, и по привычке осмотрелся в дворницкой. Две комнаты, как и везде. Одна для отдыха, другая- для инструмента- пары лопат, метелок и лома. Здесь же стояла и тачка. В жилой комнате – старый шкаф, видно отданный владельцем номеров, и железная кровать с пуховым матрасом и подушкой того же происхождения. На столе имелся и самовар, две кружки, несколько тарелок и ложек.

      Минаков достал портсигар, уже размял папиросу, постучал большим пальцем по гильзе, но, вздохнув, убрал в карман. Не у себя дома. и хозяин мог обидеться, что гость надымил без спросу.

      – Кто звал, Ильич?

      – Начальство ваше, – услышал он голос Кузнецова, – прямо строгий господин…

      Александр Владимирович даже приободрился, услышав такие лестные слова о себе и расправил плечи пошире. Но вот, дверь открылась, и вошёл Зиновьев.

      – Вы задержали третьего дня здесь хулигана, Леонтий Прокофьич?

      – Так было дело…Дерутся, ироды. Вокзалы рядом, и публика бывает здесь разная. Я даже привык, если