Иван Мошкин, атаман Каторжной. Вода, огонь и Медные трубы. Сергей Юрьевич Соловьев

это.

      – Вот, бумагу я составил, у дьячка затем в книгу впишем наш договор, – и протянул лист Семёну.

      Тот неторопливо читал, повторяя про себя мудрёные слова. и все поглядывал на купца.

      – Так???

      – Ну да, летом молодых и обвенчаем. Честь по чести, когда этот разговор с отцом Варсонофием уляжется… Крики, вопли, боже мой!

      – Это конечно, – и отец Ивана вспомнил то, что рядом с церковью случилось, и опять схватился за голову.

      – Ну, вообще – то, твой Иван смелости немалой… И Емелю – приказчика не испугался, и моих псов…

      – Елена Фёдоровна умница да красавица, – выразился как можно более пристрастно Мошкин, – не мог перед Иван ней в грязь лицом ударить .

      – Норовистая очень, да характер в меня, – с неприкрытой гордостью говорил отец, – Ну, сын твой не испугался, значит, счастливо жить будут. Но надо что б до лета не виделись, а то срам такой, на весь город…

      – В острожек начальник стрелецкого приказа может его отправить. Там ума и наберётся. А летом и возвратится Иван в Тулу. Можно будет их и оженить.

      – Дай то бог, что бы всё сладилось… А то ведь Елена в тереме всё ревёт без конца, не ест да не пьёт, – и он вдруг заговорил нарочито громко, и скосил глаза на щель между дверью и косяком.

      Семен тоже заметил, что Лукерья опять подслушивает, да так ведь ловко пристроилась!

      – Да летом и поженим Ивана и Елену! – продолжил речь Фёдор Романович, говоря ещё громче.

      – Так ведь и к свадьбе подготовимся как должно. Новую избу поставлю, место есть, – согласился, и говорил так же громко Семён Петрович.

      Фёдор пальцем коснулся губ, попросил собеседника помолчать. и прислушался. И, точно, услышал легкие удаляющиеся шаги, а затем и чуть в доме заскрипела лестница.

      – Спорим, на твой замок, что сейчас моя дочь сюда заявится?

      – Хорошо, если девушка успокоится наконец, – не стал встревать в семейные споры гость.

      – Вино ещё будешь? – спросил купчина, доставая очередной стеклянный итальянский графин тоже с красным вином.

      Семён лишь оценил величину емкости, но и не думал отказываться, а хозяин поставил на стол два чистых бокала.

      – Так, чего-нибудь пожевать? – призадумался Фёдор.

      Он стал открывать ящички и полочки письменного стола, который и столом назвать было нельзя. Настоящее произведение искусства, с выдвижной столешницей, вычурной резьбой. Хозяин не унывал, и опять наполнил бокалы. Они выпили ещё вина, правда, из еды нашёлся только один пряник в столь красивом купеческом столе. Фёдор грустно вздохнул, и рядом с лампадами у икон в красном углу зажёг три свечки, долго крестился и кланялся.

      – Еще вина? – спросил он после молитвы будущего родственника.

      Они успели выпить лишь по две чарки, тут в дверь постучали, и вошла Елена с подносом, на котором были две тарелки, серебряные двузубые вилки, блюдо с мелко порезанным мясом и хлеб. Семён быстро глянул на лицо девушки, но та была умна и совсем непроста- на набелёном лице было мало что заметно, только глаза были красные.

      – Поешьте, чего вино