История Смутного времени в России в начале XVII века. Дмитрий Петрович Бутурлин

из дерзких болтунов и представили во дворец. Расстрига велел допросить его; но бояре, коим поручено было исполнить сие, донесли самозванцу, что виновный врал спьяну, что, впрочем, и в трезвом виде он не умнее бывает по природной простоте, и что государю не следует тревожиться наушничеством немцев, потому что у него довольно силы для усмирения мятежа, если бы какой безумец и затеял подобный.

      Но и без сих лукавых внушений нелегко было уверить расстригу в угрожаемой ему опасности. Беспечность его основывалась не только на врожденной самонадеянности, но еще на каком-то предсказании, обещавшем ему тридцатичетырехлетнее царствование. В ослеплении своем он даже изъявлял гнев свой тем, которые его предостерегали²⁷⁵.

      Хотя множество людей уже вошли в заговор, но чувство отвращения к самозванцу было такое единодушное и глубокое, что не нашлось ни одного доносителя. Однако ж невозможно было, чтобы при сем многолюдстве тайна не разгласилась. В особенности проведали о ней немцы, от коих менее береглись, чем от поляков. Ротные начальники немецких телохранителей три дня сряду, а именно тринадцатого, четырнадцатого и пятнадцатого мая, письменно доносили самозванцу о замышляемом восстании, но получили в ответ, что все это ничего не значит²⁷⁶. Расстрига, или действительно избалованный счастьем, не предусматривал опасности, или желал выказывать бесстрашие для обуздания злонамеренных. Он приказал готовиться к новым забавам. В следующее воскресенье у Марины должны были происходить пляски в масках, и в тот же день Лжедимитрий намеревался для воинской потехи делать примерный приступ к деревянному с насыпью городку, по повелению его выстроенному в поле, за Сретенскими воротами. Уже несколько пушек отправлены были туда. Сим случаем еще воспользовались бояре, чтобы уверить народ, что Лжедимитрий замышляет не потеху, а избиение знаменитейших москвитян²⁷⁷, дабы потом беспрекословно вести в Россию папежество²⁷⁸.

      Между тем ожесточение московских обывателей на поляков было так велико, что многие из них, не дождавшись, чтобы начальники заговора назначили день для дружного восстания, вздумали сами собой приступить к действию. В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое многочисленные толпы бродили по улицам, ругая поляков²⁷⁹. В особенности до четырех тысяч человек собралось близ квартиры князя Вишневецкого, который надменностью своей более всех прочих ляхов вооружил против себя русских. Но так как никто из вождей не явился, то предприятие ограничилось бесплодным шумом, и с рассветом все разошлись по домам.

      Сие бездейственное покушение, вместо того, чтобы предостеречь самозванца, кажется, умножило еще его беспечность, внушив ему пагубную мысль, что его так все страшатся, что ни у кого не достанет духу в самом деле восстать против него. В сем предубеждении он успокоился совершенно и занялся делом государственным. Утром пятнадцатого числа польские послы были приглашены во дворец, где нашли Лжедимитрия, сидящего в голубой одежде, в высокой