Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой. Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт

когда его увидела, что просто встала как столб и смотрю. Он решил, что я сон или привидение, а я про него то же самое подумала. Вот странно было! Никого нет, мы ничего друг о друге не знаем, а кругом ночь! Мы и стали друг друга расспрашивать. Я его спросила: «Мне уйти?», а он сказал: «Нет».

      – Чудеса, да и только! – охнула Марта.

      – А что с ним? – спросила Мэри.

      – Да точно никто не знает, – ответила Марта. – Когда он родился, мистер Крейвен прямо рехнулся. Врачи уж думали: придётся сдать его в сумасшедший дом. Это потому, что миссис Крейвен умерла, – да я тебе говорила! На ребёнка даже смотреть не хотел. Только всё повторял, что он тоже будет горбуном и лучше бы он умер.

      – А разве Колин горбун? – удивилась Мэри. – Он на горбуна не похож.

      – Пока что нет, – сказала Марта. – Только он с самого спервоначалу рос не так, как полагается. Матушка говорит: в доме такое творилось, что любой ребёнок с панталыку бы сбился. А что у него спина слабая, так этого всегда боялись – заставляли его лежать, не разрешали ходить. Одно время велели ему носить железный корсет, только он так мучился, бедный, что совсем разболелся. А потом из Лондона приехал знаменитый доктор и заставил корсет снять. И очень сердито с нашим доктором поговорил – вежливо, но сердито. Слишком много лекарств, говорит, и потакательства.

      – Он, по-моему, очень избалован, – заметила Мэри.

      – Да, уж дальше некуда! – согласилась Марта. – Конечно, он столько болел! То кашляет, то простужается, раза два чуть не умер. Один раз горячка, другой – тиф. А‐а! Вот когда миссис Медлок перепугалась! Он в бреду лежал, она-то думала, он ничего не понимает, и говорит сиделке: «На этот раз уж он точно умрёт – и ему самому, и всем только лучше будет!» Глядь – а он на неё своими глазищами смотрит и всё-всё понимает, не хуже её самой. Она испугалась, но он только посмотрел на неё и сказал: «Дайте воды и перестаньте болтать».

      – Ты думаешь, он умрёт? – спросила Мэри.

      – Матушка говорит, ни один ребёнок не сможет жить, если свежим воздухом не дышать и ничего не делать, а только лежать на спине, книжки с картинками смотреть да лекарства пить. Он слаб, а не любит, когда его вывозят на прогулку, – мёрзнет и жалуется, что ему от прогулок только хуже.

      Мэри молча смотрела на огонь.

      – Не знаю, – проговорила она наконец, – может, ему нужно выйти в сад и посмотреть, как там всё растёт. Мне это помогло.

      – А то вывезли его однажды в сад, где розы возле фонтана, так с ним такой припадок приключился, я другого такого не упомню. Он где-то прочитал, что у людей от роз «розовая лихорадка» бывает, и как начал чихать – вот, говорит, лихорадка начинается! А как раз мимо шёл новый садовник, который ничего про него не знал, он возьми да погляди на него с любопытством. Так он нам такой спектакль закатил! Говорит, он на меня так посмотрел, потому что у меня горб растёт. И до того плакал, что у него жар начался. Всю ночь метался.

      – Если он на меня рассердится, я уйду и больше к нему ни за что не приду, – заявила Мэри.

      – Он захочет – придёшь, – возразила Марта. – Ты так и знай!

      Вскоре