Железный трон Арлиса. Орынганым Мустажафовна Танатарова

я надеялся, что Линон еще не обнаружил перстень с рубином.

      Мое везенье, однако, закончилось. Гном встретил меня на золотом троне в веселом расположении духа.

      – Сестрица, ты не за этим явилась? – ехидно спросил он, продемонстрировав перстень.

      – Быстро ты понял, что к чему, – вздохнул я.

      – У меня свои секреты, и их много.

      – Не сомневаюсь. А почему ты так долго скрывал свои цели?

      – Знаешь, Лу. Демоны были единственной силой, способной причинить мне беспокойство. Теперь их нет. И меня больше ничто не сдерживает, – объяснил Линон.

      – Значит, ты не угостишь яблочком бывшего ученика?

      – Разве, чтобы ты подавился.

      – Твой сын у нас, в Арлисе. И уж мы воспитаем его правильно. Расскажем о том, как его мать умерла, – съязвил я.

      – Пустяки, придушу сопляка, если посмеет встревать, – отмахнулся гном.

      – Тогда, может быть, вернешь сестре ее тело? Или пригреешь племянницу?

      – Да плевать мне на них. Сая-Лите постоянно доставляла мне беспокойство, а Сарлит – пустое место.

      Договориться с тем, кто ни в чем не нуждается, невозможно. Я попытался сбежать, но Линон крепко держал меня на месте неизвестным мне заклинанием.

      – Посиди в темнице, пока я не придумаю, что с тобой делать. Твоему отцу там даже нравилось, – сказал синий гном.

      И я оказался в каземате, откуда недавно вызволил Сарлит и Луку. За стенкой сидел Адалкерим, чуть дальше – Блюмго. Были и другие узники. Я заверил собратьев по несчастью, что Ахарго в Арлисе. Они немного успокоились, хотя еще недавно мысль доверить Итонку ребенка показалась бы им преступной. Как быстро все изменилось. Я засомневался, стоило ли так спешить с уничтожением демонов? Их отсутствие разрушило подобие равновесия между мирами. Адалкерим со мной не согласился. Он считал, что любое зло должно быть устранено. И в этом видел смысл своей жизни. Что ж, ему и флаг в руки.

      Дни шли за днями. Ничего не менялось. Бездействие томило. От скуки Блюмго начал распевать непристойные песни. Я поразился тому, как много он их знает. Из этих песенок я почерпнул массу нового. А думал, что меня уже ничто не заставит покраснеть.

      – Да ты, Блюмго, просто кладезь премудростей! – восхищенно признал я.

      – Это что, – ответил он, – самое острое я не буду петь в столь изысканном обществе, дабы не травмировать вашу психику.

      – Ты итак уже достаточно просветил молодого человека, может, заткнешься? – посоветовал крылатому Адалкерим.

      – Простите, ваше величество. Я всего лишь хотел развеселить парня. Мы с вами, в отличие от Лу, воробьи стреляные. И не из таких переделок выбирались. А у принца нервы на пределе с непривычки, – ответил Блюмго.

      – Все мы не в лучшей форме. Извини, что невежливо попросил помолчать, – признал свою грубость свергнутый король.

      – Ваши извинения приняты, – очень официальным тоном произнес знаток скабрезных шуток.

      Все мы расхохотались. Действительно стало легче. Нужно было что-то предпринять, пока хандра не отняла у нас способность