Волость Баглачево. Алексей Михайлов

(в частности, католицизм и протестантство) были представлены единичными случаями[133], а иные религии во Владимирском уезде и вовсе не были зарегистрированы.

      Стоит отметить, что значительное число старообрядцев проживало именно в Баглачевской местности, где были как полностью старообрядческие деревни, например, Коняево, Подольная, Федурново, Вышманово, Ремни[134], Рогово, Каменец, Нижняя Занинка, так и населенные пункты, где проживали одновременно представители обеих течений русской православной традиции (например, Буланово, Федурново, Конюшино)[135]. Причем у старообрядцев Баглачевской местности вплоть до начала ХХ века не было своего храма.

      Интересно, что благополучие старообрядческой общины, по всей видимости, во многом зависело не только от позиции официальной государственной и церковной власти, но и от подхода настоятеля Борисоглебского прихода. Так в дореформенное время наблюдается заметное давление на старообрядцев. В частности, в первой половине XIX века было зарегистрировано несколько дел о расколе. Например, в 1813 году расследовалось дело о свершении таинства исповеди среди жителей деревни Коняево священником Московского Рогожского старообрядческого кладбища А. Алексеевым. В 1845 году рассматривалось дело о чтении и пении крестьянином деревни Коняево Д. Андреевым в домах раскольников. В том же году, а также в 1846 году рассматривались дела о сходе старообрядцев деревни Коняево для моления в доме крестьянина Б. Степанова[136].

      С момента, когда в 1855 году настоятелем Борисоглебского прихода стал И. И. Сперанский, ситуация несколько изменилась. Н. Н. Златовратский назвал Сперанского «истым русским сельским священником», который и требы совершал с убеждением и с проповедями не надоедал, разговаривая с прихожанами «от житейского»[137]. Возможно, из-за такой позиции в пореформенное время отказ от старообрядческой традиции случался среди местных жителей довольно часто. Местные называли такой переход «распинанием»[138].

      Официальный подход настоятеля храма также изменился. Известно, например, что в духовно-приходской школе с. Борисоглеб учились одновременно и православные, и старообрядцы, хотя, конечно, старообрядцы стремились к определенной обособленности. Например, несмотря на близость, в духовно-приходской школе не учились дети из такой крупной старообрядческой деревни, как Коняево[139]. Причиной тому был страх родителей перед отказом детей от старообрядческой веры.

      В Баглачевской местности зафиксированы очень специфические религиозные традиции. В первую очередь следует упомянуть о «крикунах», о которых мы можем прочитать и в «Деревенских буднях» Н. Н. Златовратского, и в статье Н. А. Добротворского, и, в бóльшей степени, в исследовании Н. И. Сперанского «Крикуны». Само по себе это явление возникло благодаря особенностям Баглачевской местности, а именно – духовному единению населения

133

Памятная книжка Владимирской губернии на 1863–1864 г. Отдел 1: Владимир, 1861. С. 191.

134

Ершов, А. Л. О закрытии старообрядческого храма в д. Коняево // Мещера-край 2014: Альманах… М., 2014. С. 279.

135

Сведения по результатам наблюдений и бесед с местными жителями настоятеля храма в честь Казанской иконы Божией Матери села Борисоглеба О. Рябышева.

136

Хронологическая опись дел о расколе, хранящихся в архивах Губ. г. Владимира. часть первая (1720–1855 гг.): сот. В. К. Сахаров. Владимир, 1905. С. 42, 178–179, 187.

137

Златовратский, Н. Н. Устои. Очерки крестьянской общины (деревенские будни): в 2 т. Т. 2. М., 1897. С. 271.

138

Со слов жителя Нижней Занинки Алексея Никерова.

139

О состоянии начальных народных училищ Владимирской губернии в 1883 г.: доклад членов Губернского училищного совета от земства А. П. Смирнова и Г. В. Тюрикова. Владимир-на-Клязьме, 1884. С. 62.