Горячий снег. Батальоны просят огня. Последние залпы. Юность командиров. Юрий Бондарев

И подумал еще, что, по-видимому, наступило то почти критическое положение, то состояние наивысшей точки боя, когда натянутая струна напряглась до предела, готовая вот-вот оборваться.

      Глава пятнадцатая

      В блиндаже под тремя накатами было все приглушено – звуки боя проникали сюда сквозь толщу бревен и земли заметно ослабленными. Здесь нормально звучала человеческая речь, по-ночному горели две «летучие мыши». Подобно маятникам, фонари однообразно раскачивались под толстыми накатами, желто освещая небритые лица, карты, телефонные аппараты на двух столах.

      Командующий артиллерией, разговаривавший с командиром полка реактивных минометов, опустив трубку на карту, сделал полуоборот от стола, намеренный доложить. Но Бессонов кивком остановил его – знал, что он будет докладывать о подожженном «катюшами» мосте, – и под следящими взглядами операторов прошел в дальний отсек, где были телефоны и рация, державшие связь со штабом армии.

      Божичко, по воспитанности опытного адъютанта, не вошел в отсек, закрыл за Бессоновым дверь и, исполняя роль охраны, встал у входа. С развеселым видом свойского парня он подмигнул молоденькому младшему лейтенанту-связисту, глядевшему на него с нескрываемым любопытством. Энергично потер ладонь о ладонь, затем извлек из кармана шинели роскошную пачку «Пушек», выщелкнул папиросу.

      – Младший лейтенант, закуривай, – сказал Божичко с дружелюбной и вместе с заговорщической интонацией, переходя на панибратское «ты». – Как живешь-то?

      – Ничего, товарищ майор. А что? – Младший лейтенант взял не очень ловко папиросу, еще не понимая причину начатого разговора. – Спасибо, товарищ майор.

      – Брось своего майора. Что значит «майор»? – шепотом сказал Божичко. – Всю жизнь, думаешь, был майором? Человеческое имя мое – Геннадий… В цирк ходил когда-нибудь? Видел, нет? Смотри сюда.

      Божичко, загадочно улыбаясь, сделал плавный взмах рукой и растопырил пальцы вблизи лица растерянно заморгавшего младшего лейтенанта – пачка папирос исчезла, потом вторичный ловящий взмах в воздухе – пачка папирос возникла на ладони. Младший лейтенант не знал, что Божичко истомился, изнемог в бездействии и рад был развлечься. Связист почему-то сконфузился.

      – Вы артист, товарищ майор? Вы, наверно, фокусником были?

      – Пустяки. Дилетантство. Все в прошлом, – небрежно сказал Божичко и, подкинув в воздух зажигалку, чиркнул ею, подставил огонек под папиросу. – Слушай, младший лейтенант, у вас есть новые анекдоты? Или все столетней свежести? Последний, про Еву Браун и Геббельса в раю, дошел до вас?

      – Н-нет, – снова сконфузился младший лейтенант. – Про какую Еву? Та, что… Та, что в Библии, товарищ майор?

      – Чудачок ты! Библия!.. Прозябаете тут, мальчики, в необразованности. Ну вот, слушай. Рай, кущи, солнышко, фиговые листочки… – начал шепотом, развлекаясь в бездействии, Божичко, довольный тем, что нашел нежданного и непросвещенного собеседника. Внезапно он смолк, поймав