Синица в небе. Сборник рассказов. Нина Шамарина

значились, всех с молодой женой (Томой, стало быть) познакомил.

      И Саша этот, что Тамару разглядел в толпе под дверью магазина, уж такой добрый, такой заботливый! На Томино место встал, под локоток её держит, особо настырных от неё отодвинул бесцеремонно. Очередь загудела было – «кто такой», да «тебя тут не стояло», но Саша твёрд, его хамскими вопросиками не обескуражить.

      – Молодая женщина беременная, чуть в обморок не свалилась, а не помог никто! Тоже мне, советские люди, строители коммунизма!» К совести человеческой, так сказать, воззвал, и настроение в толпе переменилось: стали в дверь стучать – пустите девушку погреться, а ещё лучше – обед прервите на минутку, да машинку ей продайте.

      Тома, как только слово «продайте» услышала, так и вспомнила, что денег-то не хватает. Более того, денег вообще нет, так как уплыли они в мужнином кармане. Вот куда он делся?! Может, убили его и ограбили посередь Кутузовского проспекта, может, бросил он её, Тому, и с этими деньгами уже новую жизнь налаживает. Ударилась Тамара в слёзы. Но сегодня, наверное, самый счастливый у Тамары день. И муж вернулся, хотя и тучи мрачнее (не дозвонился он до Особого), но цел, невредим и с деньгами.

      – Все ли на месте? – Тома спросила громким шёпотом.

      А Саша, вот уж поистине Ангел-Хранитель, Ангел-Спаситель! У него ровнёхонько пятьдесят рублей с собою, да пятачок на метро. Он тоже на Кутузовский приехал, только за ботинками. Неподалёку магазин обувной располагался с остроумным названием «Отцы и дети» (дотошный читатель одноимённый роман Тургенева здесь вспомнит) – с одного входа мужская обувь, с другого – детская, там тоже очередь клубилась. Но Саша, не раздумывая, рукой махнул:

      – В другой раз приеду, вам нужнее. Да и не достанутся мне сегодня ботинки! Их с утра дают, а уж три часа.

      Ребята Тому домой стали отправлять, но она – ни в какую! Столько отстояли, что уж осталось. И снова она в зале, и снова блистает над головою люстра, и снова швейные машинки «Подольск» в продаже, только в полированной тумбе.

      Вот так и случилась машинка в Тамариной жизни, считай, что журавля поймала.

      Тамара на второй день уже шить на машине начала: пелёнки, распашонки, ползунки, коих «днём с огнём»… И тогда ещё не знала, сколько времени придётся ей за этой машинкой – тук-тук-тук – провести. Годы! И не поверите, подружкой машинка стала, много чего Тамара за ней или из-за неё испытала – и гордость, и стыд, и сладкие материнские муки, и жаловалась ей, и хвасталась. И пели вместе, Тамара – голосом, а машинка, типа, оркестр.

      Однажды майским днём, тёплым и солнечным, шила Тамара мужу брюки, дочка рядом на диване агукала. Ещё не переворачивалась, совсем малышка – девятнадцати дней от роду. Когда из роддома выписывали, обещали, что медсестра на следующий день зайдёт, и будет потом навещать младенца. День проходит, другой – нет медсестры, а Тамара не волнуется! Ей – двадцать, ребёнок – первый, может, думает, не так поняла? Может, не на следующий,