Время и снова время. Бен Элтон

что со времени промышленной революции…

      – Ты считаешь ее бедствием? – радостно перебила Маккласки. – И хотел бы предотвратить? Событие, которое наделило миллиарды людей здоровьем и достатком? Дешевая еда, дешевая одежда, дешевая энергия. Целые народы получили удобства, какие прежде не снились и королям. Промышленная революция – не единичное событие, но результат бесчисленных научных и технологических прорывов. Началом ее послужило не что-то одно, даже не изобретение прядильной машины, как некогда учили в школе. А я разрешаю тебе изменить только одну вещь. Так что извини, Хью, промашка. Придется сделать еще попытку.

      Впервые за полгода с лишним Стэнтон чуть не рассмеялся. Странное чувство. Однако внутри чуть отпустило.

      – Ладно, профессор, выкладывайте.

      – Что выкладывать?

      – Ясно же, что у вас есть ответ. Вы просто хотите погонять меня, прежде чем выдать свой вариант. Как в студенческие времена. Я могу назвать что угодно. Изобретение пороха. Расщепление атома. Экспорт оспы в Новый Свет и импорт сифилиса. Водопровод, который сами же римляне загубили свинцовыми трубами. Вы все отметете, потому что знаете, чем дело кончится.

      Маккласки осушила чашку и вновь плеснула себе коньяку.

      – Ты прав и не прав, Хью, – сказала она. – Да, у меня есть ответ, но я, конечно, не знаю, чем дело кончится, этого не знает никто на свете. Однако я знаю, где все началось. Вообще-то в этой самой комнате. Возможно, в этих самых креслах. Двести девяносто семь лет назад.

      Стэнтон подсчитал в уме:

      – В 1727 году?

      – Именно в 1727-м.

      Маккласки отодвинула тарелку с недоеденной яичницей и положила ноги в кроссовках на маленький пуфик. Потом достала старую, хорошо обкуренную трубку и пальцами в бурых пятнах набила ее табаком, который россыпью держала в кармане шинели.

      – Ничего, если я покурю, пока ты еще ешь? Да, нарушение правил, запрещающих курение ближе пятидесяти метров от человека или здания. Но что толку быть главой колледжа, если не можешь главенствовать в собственной гостиной?

      – Я не против, – сказал Стэнтон. – Я дважды бывал на Ближнем Востоке, там курили все, включая меня.

      – Уж я-то знаю, что для доброй истории нужна трубка.

      – Вы собираетесь поведать историю?

      – Первую половину, Хью. Вторая еще не написана.

      4

      За двести девяносто семь лет до визита Стэнтона к главе Тринити-колледжа другой бывший студент, только гораздо более знаменитый, с той же целью прибыл в Кембридж.

      Относительно новое жилище декана появилось менее ста лет назад и было ненамного старше самого визитера, которому стукнуло восемьдесят четыре – по тем временам невероятный возраст. Старик страдал подагрой и предположительно камнями в почках, однако покинул уютный дом лондонской племянницы, где обитал последние годы, и проделал весь нелегкий путь, дабы лично доставить связку бумаг и письмо.

      Письмо профессору Маккласки.

      Старик надеялся, что визит пройдет