Время и снова время. Бен Элтон

уж. – Маккласки встала и направилась к выходу. – В одиннадцать тридцать первое занятие немецким. К счастью, твой препод согласился пропустить рождественский обед. Дай знать, если что понадобится – курево или еще что.

      – Я не курю.

      – Спорим, в 1914-м закуришь?

      – Если вдруг там окажусь, за вас одну сигаретку, так и быть, выкурю.

      11

      Всю рождественскую неделю, в новогодний праздник и почти весь январь Стэнтон занимался немецким. С утра семь раз в неделю. Вторую половину дня он отдавал физподготовке, а вечером ужинал с Маккласки в доме декана или пабе. Иногда к ним присоединялись специалисты по различным сторонам жизни в начале двадцатого века, но чаще всего они трапезничали вдвоем. За едой Маккласки в основном рассуждала о нынешнем плачевном состоянии морали, культуры и окружающей среды.

      В феврале уроки немецкого сократились до двух часов в день, и Стэнтон сосредоточился на изучении мировой ситуации весной и летом 1914 года. Ежедневно в дом декана приходили различные специалисты (среди них рыцари Хроноса), которые пичкали Стэнтона всевозможными сведениями о дипломатической, политической, военной и культурной жизни Европы накануне Великой войны. Кроме того, он штудировал бытовые детали: расписания поездов и пароходов, расположение отелей и курсы валют. А также устройство тогдашних автомобилей и даже основы пилотирования допотопных аэропланов, о чем он уже имел кое-какое представление. И конечно, приноравливался к снаряжению, которое предстояло взять с собой: компьютерные программы, оружие и боеприпасы, медицинский набор, удостоверения личности, официальные письма, банкноты разных стран.

      Время летело быстро. Зима перешла в удивительно старомодную весну, но в редкие теплые дни студенческий городок выглядел прелестно. Юные студентки расцвели, точно цветы на древних камнях, и порхали в летних платьицах, раздуваемых ветром.

      – Наслаждайся зрелищем, – сказала Маккласки, когда однажды утром они со Стэнтоном шли по двору. – Там, куда ты отправишься, не будет коротких юбок. Они появятся лишь в 1926-м. А может, и нет. Ведь именно Великая война раскрепостила женщин, но теперь она не случится.

      Через город они зашагали на Уэст-роуд, где располагался исторический факультет.

      – Я захватила сэндвичи, – Маккласки похлопала по огромной сумке, – так что у нас с тобой будет рабочий обед.

      – Я без конца гадаю, что вы носите в своих сумках. Впечатление, что там поместится кухонная мойка.

      Маккласки была из тех женщин, кто никогда не выйдет из дома без объемистой сумки. В ее богатой и разнообразной коллекции встречались поистине антикварные экземпляры.

      – Содержимое дамской сумочки есть извечная тайна женского пола. Чтобы ее открыть, сперва придется тебя кастрировать.

      – Тогда не надо. Кстати, куда мы идем?

      – В оперативный штаб.

      – Куда?

      – Вообще-то это просто аудитория на истфаке, но один наш препод, отставник спецслужб, который читает курс о разведках, пожелал назвать ее оперативным штабом, и кто мы