Не зяблик. Рассказ о себе в заметках и дополнениях. Анна Наринская

Это сводит на нет практически любую правозащитную деятельность, требующую «тупого», что называется, отстаивания вполне одномерных истин.

      И это уж точно изничтожает попытки отечественных феминистских движений и программ, да и вообще даже обсуждения положения женщин. Потому что – ну как, как можем мы, такие тонкие и рафинированные, об этом говорить без иронии. Нет, домашнее насилие мы, конечно, осуждаем, но все эти вопросы политкорректности и прочее – это фи.

      В итоге те, кто готов вести серьезный и артикулированный разговор о положении женщин, и, главное, те, кто готов предложить набор самых простых (и потому понятных) общественных правил и потом их именно что «тупо» отстаивать, оказываются загнанными в интеллектуальное гетто – как недостаточно затейливые, недостаточно «легкие» и вообще недостаточно клевые.

      Зато мы можем успокаивать себя тем, что у нас с иронией все хорошо.

      А если уж меня уже вынесло на «женскую тему» (меня, надо признаться, на нее часто выносит) – то вот. Ни слова бы здесь не поменяла, ни слова.

      Экранизация «Джейн Эйр» с Мией Васиковской и Майклом Фассбендером

09.09.2011

      Месту, которое занимает «Джейн Эйр» в современном западном каноне, на русском просто нет названия. Речь идет не о литературных достоинствах, а о том, что это – вполне официально – один из главных «женских» текстов. Общепризнанно важное свидетельство развития женского самосознания и самопознания. И нет такой программы women studies (как и нет уважающего себя университета, в котором такая программа бы отсутствовала), где бы этот текст не изучался всесторонне.

      И действительно, книгу Бронте вполне можно представить как один из работающих ответов на классический вопрос, сформулированный Симоной де Бовуар: «Что значит быть женщиной?» Причем один из самых ярких ответов на него – именно на материале романа Бронте – был дан задолго до того, как он был задан: «Прежде всего это означает оставаться гувернанткой и влюбленной в мире, где большинство людей не гувернантки и не влюблены».

      Эта фраза из эссе Вирджинии Вулф о романах сестер Бронте идеально формулирует суть мироощущения Джейн Эйр (она гневно осознает свою неподходящесть мужскому миру, куда она никогда не сможет войти на своих условиях) и женское мироощущение вообще – если принять «гувернантку» (то есть принципиально неравноправную) и «влюбленную» (то есть принципиально ранимую) как понятия не конкретные, а экзистенциальные.

      Говоря совсем просто и даже плоско, но при этом не то чтобы неверно, каждая из нас хоть когда-то ощущала себя Джейн Эйр. Эта неумирающая актуальность – причина того, что роман Бронте был экранизирован десятки раз. И ровно она же – причина того, что большинство этих фильмов следует признать неудачными: самопознание Джейн Эйр кинематографу практически не поддается. Теперешняя попытка американца Кэри Фукунаги исключения не представляет.

      Одно достоинство все-таки у этого