Поиски утраченного завтра. Сергей Лукьяненко

вы мне нравитесь, Никита! Положительно нравитесь! И не стану врать, рад был бы иметь вас сотрудником, другом, родственником! Кем угодно, только не врагом! Обращённый… ну почему Тао-Джон не рассказывал, что знаком с вами! Выпьете коньяк? Настоящий, земной. Или виски? Вы спешите куда-нибудь?

      Я почесал кончик носа. Спешу ли я?

      Да нет, не спешу. На самом деле злость меня немного отпустила, и я оценил комизм ситуации.

      – Нет, не спешу. Как угодно, на ваш вкус.

      Павлов встал и направился к резному деревянному буфету. Тот смотрелся бы нелепо где угодно, кроме этого особняка.

      – Мне сейчас должны привезти щенков, – сказал он заговорщицким тоном. – Бульдога, лабрадора, корги. Буду выбирать новую собаку Павлова.

      Он захихикал, призывая меня оценить шутку.

      – А почему щенка?

      – Ну я не рассчитываю постоянно пользоваться псом как методом спасения, – пояснил Павлов. – А уж если заводишь собаку, то надо брать щенка, чтобы вырастить под свой характер. Верно?

      Он вернулся с двумя бокалами.

      – Виски, – сказал он, ставя бокалы на стол. – В честь нашего повторного знакомства.

      Я взял бокал. Посмотрел на Павлова. Помедлил секунду и сказал:

      – Если я сейчас выпью, то сильно пострадаю.

      Мультимиллионер изменился в лице. Вначале он улыбался. Потом помрачнел. Покачал головой.

      – Даже не…

      Он взял бокал из моих рук и сделал глоток. Уставился на меня. Сказал с вызовом:

      – Ну?

      – Значит, дело не в напитке, – ответил я. Встал, прошёлся по комнате. Посмотрел в окно. Павлов следил за мной, полуоткрыв рот. Он выглядел ошарашенным, но совершенно точно не отравленным. – Валим отсюда! – крикнул я и бросился к выходу.

      Павлов замешкался, так что на бегу я подхватил его и потащил-понёс перед собой. Хорошо, что он не был толстым, плохо, что был мускулистым.

      Но хотя бы не сопротивлялся!

      Я не то распахнул, не то вышиб дверь икорно-трюфельным магнатом, когда стекло раскололось, в гостиную влетел дрон и взорвался сотнями крошечных термальных игл. Мне прошило всю спину, пиджак вспыхнул и сгорел вместе с рубашкой. Под потолком гостиной стали рваться баллоны с противопожарным гелем.

      Я упал на пол, откатил Павлова в сторону и застыл, тяжело дыша. Мы оказались в комнате, которая на языке богатеев называлась курительной или кальянной, во всяком случае тут были кресла, столы, пепельницы и кальян.

      В спине и груди жгло нестерпимо, пол заливало кровью. Я откашлялся, выплёвывая тонкие раскалённые иголки. Где-то выла сирена, на спине тлели остатки рубашки. Поднявшись, я скинул остатки испорченной одежды. Брюки вроде как уцелели. Павлов возился на полу, тараща на меня глаза.

      Вбежал охранник, для разнообразия – женская особь хоппера. И, не разбираясь, всадила мне в грудь четыре крупнокалиберные пули.

      – Да хоп обеих ваших матерей! – завопил я, кидаясь к хопперше. Она, конечно, действовала с перепугу, но так же нельзя!

      Хопперша взвыла от страха и всадила мне пулю прямо в глаз.

      – Уймись, дура! – крикнул