Виват, русский единорог. Александр Валентинович Надысев

и приходили в школу просто развлечься или подурачиться. Школьную форму они не носили и, ухмыляясь, говорили:

      – Фу, какая мерзость! Кто её придумал?

      – Им-то хорошо, папенька наймёт репетиторов, и экзамены сданы! – говорили им в спину нищие ученики.

      В школе с учителями было совсем плохо. Ну, вот хотя бы взять всегда пьяного Алабушева. О нём говорили разное, в том числе и неприятное. Ученики шептались:

      – Вздорный и неприличный человек. Он ранее содержался арестантом за смертоубийство, и хорошо, что об этом в школе мало кто знает… А по высокому поручительству он был отпущен учительствовать в артиллерийскую школу, как знающий арифметику Магницкого и геометрию, и ему даже вернули чин штык-юнкера.

      А ещё в школу прибыл капитан Гринков, у которого не было левой руки по локоть, и про него все говорили только хорошее:

      – Вот настоящий пушкарь! На его занятиях порядок, не то, что у Алабушева. И учит он правильно, учит офицерской чести и доблести!

      Если учитель Гринков поощрял рисование Михаила Данилова, заставляя рисовать схемы сражений, стреляющие пушки и солдат возле них, то Алабушев просто зверел от этого. Такие вот разные учителя!

      Глава 6. Показательная порка

      Как-то «приватные» ученики артиллерийской школы, а это было в 1739 году, молоденькие щёголи, князья Волконский и Сибирский резвились в толпе школьников.

      А в это время приятель Михаила Данилова, радостный Жеребцов, принёс ему из дома рисунок, пожелтевшую старинную гравюру, чтобы тот её срисовал.

      Пробегая мимо, к ним подскочили лихие князья, и самый проворный из них Волконский выхватил из рук Жеребцова рисунок, и они с Сибирским помчались к учителю арифметики Прохору Алабушеву. Волконский, махая гравюрой, на ходу кричал:

      – Вот чем занимается Жеребцов, он рисует, а не учится!

      Алабушев тут же, а это было во время перемены, учинил экзекуцию. Он уложил Жеребцова на живот, рисунок положил на спину и парадно с оттяжкой высек. И сёк он до тех пор, пока рисунок на спине несчастного не иссёкся в клочья.

      После этого инцидента Данилов уже не рисовал в школе, зато Жеребцов и Данилов подружились с молодыми князьями.

      – Кто бы мог подумать, что за какой-то рисунок можно так исхлестать человека! – сетовал князь Сибирский и с укоризной посмотрел на своего приятеля Волконского: – Это всё твои шуточки!

      – Сволочь, он! – кричал молоденький князь Волконский. – Жеребцов, вызывай Алабушева на дуэль! Я тебе принесу свою шпагу!

      – Да? – вжал голову Жеребцов.

      – Это ему с рук не сойдёт! – продолжал кричать князь, как петушок.

      Тут начался следующий урок, и друзьям пришлось на время утихомириться.

      Зато после уроков они вчетвером побежали к Москве-реке. Искупавшись, они развели костёр и стали думать, как лучше отомстить обидчику Алабушеву.

      – Завтра же вечерком нагрянем в учительскую, и Жеребцов кинет ему в морду перчатку. Отцовские перчатки я принесу! И все дела! – авторитетно сказал Волконский.

      На