Виват, русский единорог. Александр Валентинович Надысев

развёл руками ямщик, – ведь не доехали до Москвы совсем чуток, и на тебе! Мало того, что оглоблю сломали, так я чуть лошадей не загубил.

      – Так как же быть? – опять спросил Михаил.

      – А может починить? – вдруг услышали они голос из леса.

      Путешественники дружно обернулись и увидели бородатого незнакомца, похожего на охотника. Из-за спины у него выглядывало ружьё, а за поясом висел топор.

      – Не пужайтесь, люди, не кусаюсь, – рассмеялся незнакомец. – Я вам в раз починю, ежели довезёте меня до Москвы.

      Ямщик подумал: «Кому охота тут мёрзнуть, дожидаясь подмоги? А вдруг, не дай Бог, нагрянут разбойники, а у меня только нож».

      Он посмотрел на Егора и спросил:

      – Что барин, возьмём в попутчики?

      – Ежели исправит оглоблю, то возьмём, – обрадовался Егор.

      Михаил посмотрел на бородача и улыбнулся:

      – Эх, как хочется нарисовать твоё лицо, вот только руки мёрзнут.

      А бородач удивился: «Как же этот мальчик похож на мою любимую и ненаглядную Алёнушку. Теперь уж с ней точно свидимся! Мне бы только добраться до окраины, и она в моих объятьях».

      Узнав, что бородача зовут Иван, он предложил ему:

      – А может, я тебя в Москве нарисую?

      – Там видно будет, – ответил бородач, и ушёл в лес.

      Вскоре он притащил хорошую лесину, из которой получилась оглобля.

      – Ну, что годная? – утирая пот, спросил он.

      – Лучше старой, – ухмыльнулся ямщик. – Садись со мной на облучок. Поехали!

      При подъезде к Москве кибитку задержал военный разъезд. Капрал Егор Данилов подошёл к офицеру, показал свою подорожную с двумя штемпелями и спросил:

      – Что случилось?

      – По всем дорогам выставлены армейские разъезды, – доложил обстановку офицер. – Ловим некого Миницкого, который посмел называть себя Алексеем Петровичем, да и в бегах смертный убийца Лихутьев.

      – Надо же, – удивился Егор.

      – А вам не попадались беглые крестьяне? – спросил офицер, отдавая Егору подорожную.

      – Да нет, Бог миловал!

      – Езжайте, – разрешил офицер и крикнул ямщику. – Трогай!

      Как только кибитка въехала в посад города, попутчик соскочил с облучка и, убегая, крикнул:

      – Благодарствую, барин. Век не забуду!

      – А как же портрет? – закричал Михаил вдогонку.

      – Позже, позже – услышал он. – На площади.

      Глава 3. На постой

      Январь 1737 года выдался таким морозным, что дух захватывал. Братья Даниловы, съёжившись, ехали в кибитке и с любопытством разглядывали посадские избы, разбросанные вдоль дороги. А на холмах уже показались высокие терема, с дымящими трубами, кое-где высились церкви со сверкающими на солнце куполами, потянулись первые большие избы с заборами вдоль заснеженных улиц. Московский люд спешил куда-то, а кибитка уверенно затряслась по бревенчатым настилам ледяной дороги, вперемешку с конским навозом.

      – Кажись, прибываем, – заулыбался Егор.

      – Это Москва? –