Братья. Книга 3. Завтрашний царь. Том 2. Мария Семёнова

заплатники, сперва было неуютно. Как есть все глядят, примечают, пальцами тычут!.. Так им казалось, пока не пришли на Коновой Вен и не увидели, как ярко здесь украшали одежду.

      Из-за шатра, где торговали подушками, перинами и одёжами на пуху, шумно вывалилась ватага во главе с гусляром.

      Сам собою он черноусый,

      В первых саночках – светлы бусы…

      Русоволосый парень нёс на ремне длинные, узкие гусли. Глушил струны пальцами, вдетыми в прорезное окошко. Орудники переглянулись. «Северные гусли упирают пяткой в бедро, – наставлял дядя Ворон. – Пробуйте. Да не робеть мне, не потерплю!»

      Здешний гусляр играл весело, яростно. Так, что обоим мораничам жгуче захотелось немедленно сыграть полтора десятка песен, которые они знали. А что! Поди, не хуже управились бы!

      – У нас в Нетребкином острожке… – спохватился Ирша. Хотел сказать «всяк загусельщик», не успел.

      Бойкие разносчики, соблазнявшие торжан пряниками, подались в стороны. Из-за соседнего ряда шатров приблизилось пение. Такое же слитное, отчаянно-молодое. Чего не вытянут умением, с лихвой возьмут удалью.

      Как у нас на торгу в Торожихе

      В старину приключилося лихо…

      Певчие дружины услышали одна другую – и устремились наперехват.

      – А возможем гораздо!

      – А сойдёмся, переведаемся!

      – А Небеса и Землю потешим!

      Так у них, на Коновом Вене, вершились ристания гусляров. Ватаги сдвинулись на песчаном утопке – и заплясали, закружились грозно и радостно:

      – Ваш лад нам не в лад!

      – Вас с ладу собьём, на свой лад переладим!

      – Гуди гораздо, Затресье!

      – Не удавай, Твёржа!

      «Твёржа»?..

      Тамошнего игреца воронята разглядели не сразу. Внятен был только звон струн да мальчишеский голос, беспредельно взмывавший сквозь гомон купилища, сквозь вдохновенный ор своих и чужих. Голос плёл кружева, уносился и возвращался, лёгкий, радостный… крылатый. Услышав – не спутаешь, не забудешь. Певца прятали широченные спины. Есть кому в схватке синяками украситься, с добавком вернуть! Наконец парнишка мелькнул. Помладше воронят. Гибкий, худенький. Гусли – роскошные, не по возрасту. Золотые струны сыпали дрожащими искрами, заливаясь в сто голосов.

      Гойчин вздрогнул… Волосы отрока неслись по ветру густым чёрно-свинцовым пером. Нос с тонкой горбинкой. Прямые брови, пушистые к переносью и гладкие у висков. И глаза – впрозелень голубые, как два бесценных верила…

      Не может быть!

      А состязание шло своим чередом:

      – В Затресье рогожи треснули!

      – Твёржа лыжи уставляет, во все ноги убегает!

      Ирша ждал добротной кулачной сшибки, не дождался. Конечно, суровые парни толкались плечами, но больше для смеха. Рожи, искусанные морозами, неудержимо расплывались в улыбках. Взабыль ревновали одни гусляры, да и те в итоге грянули согласное:

      Никому да не унесть

      Нашу гордость, нашу честь!

      Лучше вовремя отлезть!

      Гойчин