Братья. Книга 3. Завтрашний царь. Том 2. Мария Семёнова

на речи о Нетребкином острожке из жилых саней выглянул сам хозяин, купец Нечай.

      – Этих я знаю, – соврал он в глаза опасному старшине. – Старого знакомца племянники.

      И велел подчаливать санки к тяжёлому возу. Четвёрка могучих оботуров продолжала идти размеренным шагом, едва ли заметив.

      Старого знакомца!.. Чтоб Лихарь с мирянином?.. Слыхана речь! Наверняка торгован был обязан котлу. Должок задолжал?.. Подвязав верёвочные потяги, ребята сразу побежали в голову поезда – тропить. Вечером возчики позвали дельных ребятишек к костру…

      Ирша хранил на груди тул с письмом, чтоб сразу отдать.

      Об этом письме они с Гойчином тоже всю дорогу судили.

      – А вдруг повеление? Семью дяди Ворона истребить?

      – Да ну. За такое орудье самые лучшие состязались бы. Сам Лихарь возглавил бы. Новым ложкам на вразумление!

      Убеждали друг друга, но толком не верили.

      Было страшно.

      В один из дней пути купеческий поезд выполз на нескончаемый, очень ровный бедовник. Впереди, в морозной дымке, стала медленно расти тёмная зубчатая стена.

      – Через Светынь идём, – говорили меж собой поезжане. – Ты уж пропусти ласково, реченька!

      Люди оставляли жертвенное угощение. Кое-кто клялся, что слышит, как подо льдом грохочет стремнина. Ещё говорили, Светынь до последнего воздвигала торосы, но снег давно всё изгладил. К вечеру над головой повисли страшные кручи, а возле входа в проезжую щелью путников встретили дикомыты. Тоже страшные. При косах, оружные, надменные. С берестяными завитками на плетёных щитах.

      – В Торожиху, баете? Проводим бесстрашно.

      И повели на подъём.

      Правый берег был удивителен и чужд на каждом шагу. Самый снег лежал не так, как на левом. Согнутые, надломленные деревья иными голосами скрипели. А уж дикомытов с гнездарями и захочешь, не спутаешь! Одежда, говор, осанка! Два тайных воина смотрели во все глаза, слушали во все уши. Искали сходства с единственным дикомытом, которого знали. Сходство было, но не прямое. В стужу, пугавшую левобережников, здешние гордо шастали с непокрытыми головами – льняными, русыми, рыжеватыми. Чёрный свинец ни в чьих волосах сквозь куржу себя не казал.

      А они-то надеялись…

      Долго ли, коротко – в Торожиху поезд приполз, никаких обид не изведав. Встал с краю малого зеленца, на чистой песчаной площадке, под уютной сенью тумана.

      Воронята помогали выстраивать сани огородом, распрягать знатно потрудившихся тягачей, поднимать шатры. Совсем рядом, в многолюдной толпе, гулял человек, отзывавшийся Нетребкину острожку. Найди снежинку в сугробе!

      Неисполнимо.

      А боязно до чего!

      И всё кругом не такое, каким рисовалось в дороге.

      – Дядя Ворон один в Ямищи на орудье ходил, – тряхнул головой Ирша. – Мы-то вдвоём! Кто на нас!

      Гусляры в Торожихе

      – Вот же не было ума дядю Ворона расспросить… – держась за руку побратима, шептал Гойчин.

      Смелый Ирша, озираясь, тихо отвечал:

      – Он в котле больше прожил, чем дома.