По волчьему следу. Карина Демина

с трудом сдерживаю улыбку. В ней изрядно безумия, и потому меня здесь тоже опасаются, чуть меньше Девочки.

      – Софья с нами хочет.

      – Хорошо, – Одинцов думает недолго. – Она при управлении не числится. Разрешить не могу. Запретить тоже.

      Вот врет. Не краснея врет. Мог бы и запретить, и уговорить. Софья его слушает.

      – Мне будет спокойней, что она с вами… и вот.

      Одинцов вытащил связку одинаковых белесых камней.

      – Носить, не снимая. В случае если ситуация выходит из-под контроля – разбить. Распоряжения начальнику жандармерии я отправил. Так что помощь придет. Но…

      Особо рассчитывать на нее не стоит.

      То есть, дураков нет нарушать прямой приказ, но и выполнить его можно по-всякому. Может, не нарочно, но Одинцов прав – всякое случиться может. Особенно там, близ границы.

      – Альбит? – Бекшеев взял белесый кругляш в руку. На камешек-голыш похож, из тех, рекой вылизанных, что порой попадаются.

      – Несущий контур – да, сердцевина – измененное серебро. Последняя разработка. В капсуле – заряженная пыль. Осядет на коже, на одежде, волосах. Этот маяк далеко не работает, но на сотню миль направление даст.

      Хорошая штука.

      И я молча протянула руку.

      – Как-то вот… – Одинцов вложил камень. – Не знаю. Осторожней там, что ли… хоть самому отправляйся. Веришь, нет, предчувствие у меня на редкость поганое.

      Верю.

      Еще как верю.

      Я ведь сон снила. И потому смотрю на Бекшеева, а вижу треклятую голову в гробу. И главное, гроб-то плохонький, наспех сколоченный. Не по чину такой.

      Дрянные мысли. Несуразные. Но и отделаться от них не выходит. А потому предлагаю:

      – Может, останешься? Там связь наверняка нормально работает. В Городне так точно. Да и села окрестные давно на проводах. Будем созваниваться. Тебе ехать ни к чему.

      – Да… нет. Устал я тут.

      И улыбнулся виновато.

      Одинцов же отворачивается. А ведь может приказать. Может. Но не станет. И спасибо ему за это.

      – Туржина возьмите, – взгляд у Одинцова тяжелый. – И думайте. Надо расширяться. Заявок приходит столько, что… не справитесь сами.

      В этом он тоже прав.

      Надо.

      – Подумаю, что можно сделать, – к счастью, начальником у нас все-таки Бекшеев – я на сем чудесном посту две недели только и продержалась, едва на Дальний не сбежала. Бекшеев тоже не больно-то рад, но он в отличие от меня ответственный и отказываться от работы не умеет. Пока. А значит, ему и заниматься кадровым вопросом. Мы же с Девочкой так вот. Подсобим, если вдруг. Но нам не кабинет.

      Нам бы в поле.

      – Хорошо, – Одинцов кивает. – Я подберу пару десятков из тех, кто вроде толковый. А там поговорите… когда вернетесь.

      – Обязательно.

      Это обещание звучит странно. Неуместно.

      Но…

      Мы пожимаем друг другу руки. И Одинцов уходит. А мы с Бекшеевым остаемся. И еще Тихоня, который утром приехал со мной, а потом пропал где-то там, в необжитых глубинах особняка.

      – Петрова забрали, – Бекшеев снова заговаривает первым.

      – Ты уверен…

      – Что