Развеянные чары. Ло Гуаньчжун

и уселся прямо напротив монаха.

      – Эй ты, лысый осел, куда лезешь? – заорал монах на хэшана. – Не видишь – мне самому тут места мало!

      «Что за монах?! – продолжал удивляться Яйцо. – Не успел рта раскрыть, как сразу бранится!»

      Однако он сдержал себя и вежливо сказал:

      – Я заблудился, целый день ничего не ел, да к тому же упал в речку и весь вымок. А ночью куда денешься? Я здесь посижу только до утра и не буду вам мешать. Надеюсь, не прогоните?

      Бродяга еще пуще рассвирепел:

      – Дохлый осел! Да ты знаешь, кто я? Я – Каменный бродяга, Каменный архат! Всю жизнь я странствую один, ночую тоже всегда один и никого рядом с собой не потерплю! А ты, лысый осел, кто ты? Откуда мне знать, хороший ты человек или дурной? Поди прочь отсюда! Сам не уйдешь – дубинкой прибью!

      Бродяга встал и сжал в руке дубинку. Яйцо был голоден, оружия при нем никакого не было, и потому вступать в драку он побоялся.

      – Не сердитесь, почтенный наставник, – сказал он, вставая. – Я ухожу.

      – И чтоб духу твоего поблизости не было! – продолжал браниться бродяга. – Увижу – пощады не жди!

      Яйцо живо подхватил свой узел и быстро зашагал прочь от усадьбы. В темноте он не различал, куда идет, и вскоре очутился в роще возле высокой и толстой сосны.

      «Неплохо бы устроиться на этом дереве, – решил Яйцо. – Но вот как на него взобраться?»

      И тогда у него возник план. Яйцо залез на росшее рядом невысокое дерево, дотянулся до первого сука сосны, ухватился за него и одним рывком перебросил тело на сук. Дальше карабкаться было уже полегче. Затем он выбрал широкую развилину, похожую на сорочье гнездо, и устроился на ней.

      Не успел он устроиться, как внизу послышались шаги.

      При тусклом свете звезд Яйцо разглядел недавнего знакомца: сжав в руке дубинку, Каменный бродяга рыскал по лесу.

      – Куда же девался этот лысый осел? – бормотал он.

      Пройдя всю рощу, бродяга в нерешительности постоял у дороги и повернул обратно. Яйцо слышал его угрозы и радовался, что не попал под тяжелую руку. «Однако странно, – думал Яйцо, – вместо того чтобы в такую холодную ночь сидеть вдвоем спиной друг к другу и пытаться согреться, бродяга сначала гонит меня, а потом пускается разыскивать. Видать, здесь не все ладно. Не иначе как поджидал удобного момента, чтобы ограбить дом, да побоялся, что я ему помешаю. Но что грабить в бедной деревенской хижине? Впрочем, что гадать, посплю до утра, а там видно будет».

      Только он сомкнул глаза, собираясь немного подремать, как вдруг почувствовал резкую боль и голодное урчание в животе.

      «Ну и тяжелая же выпала ночка, – подумал Яйцо. – Если терпеть голод до утра – глядишь, потом не хватит сил спуститься с дерева. А спрыгнуть сейчас, так наткнусь на бродягу, он и прикончит меня в два счета. Слыхал я, что бессмертные едят сосновые иголки и ветки кипариса. Попробовать, что ли?»

      И хэшан сорвал пучок молодой хвои и попробовал его жевать. Хвоя была не совсем приятна на вкус, зато душистая