Матрёнин домовой. Всё будет хорошо. Елена Владимировна Аболишина

застрял в горле. Спасением для неё стала темнота, уносящая туда, где тихо, тепло и не страшно.

      Аннушка сладко потянулась и открыла глаза. В окно светило солнце, на деревянных жёлтых половицах играли в салки солнечные зайчики, в доме пахло свежим хлебом. И кофе. Кофе?! Аннушка вскочила с кровати и выглянула в соседнюю комнату, служившую ей кухней. На столе с белой скатертью, был накрыт завтрак – краюшка белого хлеба, на блюдечке с голубой каёмочкой брусочек сливочного масла, варенье в вазочке и чашка божественного напитка.

      За столом сидел Спиридон – футболку и джинсы он сменил на льняную рубаху, подвязанную веревочкой, и просторные штаны. На ногах были вязанные полосатые носки. Спиридон пил кофе из блюдечка, смешно складывая губы трубочкой и дуя на напиток.

      – Проснулась? С добрым утречком! Садись заутракай, у нас дел много.

      – Я не могу, мне на работу надо.

      – Уже не надо. Ты в отпуске.

      Пронзительно зазвонил телефон. В трубке разделся взволнованный голос начальника:

      – Анна Николаевна, вы не волнуйтесь. Отпускные вам сегодня-завтра перечислят. Извините за задержку, хорошего Вам отдыха!

      Анна повернулась к кофейничающему домовому, вопросительно сверля его взглядом.

      – Они сегодня неожиданно обнаружили, что ты заявление две недели назад на отпуск написала. «В соответствии с утвержденным графиком»! – процитировал приказ домовой, – а отпускные не начислили. Теперь боятся проверки. Так что у тебя впереди целых три недели. – Лукавый взгляд рыжего глаза и сморщенный нос опять рассмешили Анну. Она успокоилась и улыбнулась.

      – Ну, раз так, давайте завтракать.

      – ДаваЙ. Мы на «ты», забыла? Я – Хозяин твоего дома. Твой домовой.

      – Хорошо. Давай… завтракать.

      Аннушка во время завтрака украдкой поглядывала на Спиридона. Ей никак не верилось, что сидящий с ней за одним столом мужчина – настоящий домовой. И откуда он только взялся? Разве домовые ездят на автобусах?

      – Ездят. Когда очень надо, то ездят. А ты как думала, мы передвигаемся?

      – Ворона приносит? – вспомнила мультфильм из своего детства Анна.

      – И-ээх, сама ты ворона. Когда надо – мы по-всякому могём. И на автобусе, и на самолёте. А взялся я оттудова – махнул рукой в известную только ему сторону. – Дом-то у тебя бездушный, без домового. Матрёна, бабка твоя, домового изжила. За то тебе тридцать три года расплачиваться теперь. Небось намаялась за время, что в доме живешь.

      Пока Анна соображала, что сказать, Спиридон налил себе громадную кружку кофе, вылил часть на блюдечко и, забавно причмокивая губами, стал пить.

      – Ты, голуба душа, не переживай. Я твоему горю помогу. Тут условьице есть одно – либо ты тридцать три года маешься, либо дом принимает домовой во владение. Тогда твоя маета закончица, значица. И вот он – я! – Спиридон отставил блюдце, выпятил грудь, обтянутую светлым льном, и гордо задрал нос, продемонстрировав Анне курносый профиль.

      – А тебе-то что за интерес чужую тётку спасать? Что взамен хочешь? –