Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки. Юрий Колесников

заверил Андрейченко в абсолютной достоверности сведений о готовности вторжения. Для полной убедительности осенил себя крестом. Попросил это известие сохранить в тайне. В ответ Андрейченко молча перекрестился…

      Селешко растрогался. Прослезился. Признался, что завидует Андрейченко: через несколько дней тот будет в родном краю, по которому он так истосковался.

      И Андрейченко взгрустнул. Оба печалились из-за незавершённых дел. Каждый из-за своего… На прощание обнялись, как самые близкие люди. На мгновенье Андрейченко заколебался. И вдруг решился:

      – Может, не стоит идти по пути наименьшего сопротивления? Делато серьёзные. Вы когда уезжаете?

      – Завтра, – Селешко не понимал, что имел в виду связной подполья. Достав портмоне, извлёк оттуда билет на самолёт. – Завтра в 20.20. А что?

      – Верните его. Постараюсь задержаться и я. Мотивы важные! Надеюсь, дома поймут.

      Обрадованный решением Андрейченко отложить отъезд, Селешко просиял, крепко пожал ему руку:

      – Вот это по-нашему! Глядите, чтоб без осложнений… там!

      – Попробую. Обстановка у нас не простая, ручаться трудно. Его превосходительство надо убедить в необходимости моей задержки.

      – Не беспокойтесь. Его превосходительство прекрасно понимает обстановку и будет рад вместе с вами поставить все точки над «i». Он вообще относится к вам с большим уважением. Сам слышал, как он говорил, что наконец-то нашёлся толковый связной с подпольем! Не преувеличиваю, его слова…

      Андрейченко сдержанно поблагодарил Михаила за приятное сообщение. Искренне и сердечно. О лучшей информации он не мог и мечтать. Последовав примеру Селешко, крепко обнял его.

      Они постояли молча, растроганные, радостные, озабоченные. Каждый своим. Сокровенным и абсолютно полярным. Но знал об этом только один из них. А как долго удастся сохранить тайну, не знал и он. Знал лишь, что от этого зависит не только его судьба.

      Уходя, Селешко условился с Андрейченко встретиться на следующий день под вечер.

      Ночь напролет вспоминал Андрейченко разговор с секретарём ОУН, отдельные фразы, слова, интонации, взгляд. Ничего настораживавшего не обнаружил. Вспомнив, как они обнимались, усмехнулся: такого давно с ним не случалось.

      Он понял, что руководство ИНО приказало ему вернуться, основываясь на его тревожном сигнале. Возможно, имеются и другие соображения. Необходимо связаться с ИНО и попросить отсрочить отъезд, ведь рассказу Селешко цены нет!

      Уснул Андрейченко под утро. Разбудил стук в дверь.

      В мгновение поднлся, как до отказа сжатая мощная пружина. Неслышно подошел к двери, прислонился к косяку, спросил спокойно:

      – Кто?

      Из-за двери послышался знакомый голос горничной:

      – Какая-то женщина принесла бутылку молока и попросила её сразу же передать вам. – И горничная просунула бутылку с молоком в чуть приоткрытую им дверь.

      Андрейченко обрадовался: это был условный знак о прибытии связного из Москвы. К тому же давнего, милого его