Хаменереум – собака в чокере Карре. Опера. Velikaya Lives Lui Braun

встать

      На собственную теневую печать.

      Осторожно, бухгалтер спёр кубик от плитки,

      В кармане «Аленки», прикрыты клеёнкой золотистые слитки,

      Шелестящий фантик спрятан в кушон,

      На спиральной слинке, скрученной с ниток, застыл кабошон.

      Рождественскими днями

      Чума раздаёт подарки по мешкам,

      По смешкам, по рыбьим стишкам…

      Выпуклыми глазами смотрела рыба в зал,

      Гадала по глазам немая рыба вслух,

      В ухмылке острых зуб,

      Читайте по губам, смотрите между губ,

      Немой ловите звук, умейте слушать.

      Степным прострелом кровь ударит в уши,

      Прицепится швензой к изогнутой ракушке

      Жучок из прослушки, раскроет тайны вам

      О том, как Маргарита по ночам,

      Приняв пурпурного шато,

      Разбила в гневе свой бокал в осколки,

      Декантер пуст,

      Призывное кричала слово колко…

      Кололась гневом первая стеклянная иголка.

      Всю ночь фальшивых нот наполнен рот,

      До крика петуха – на срыв поёт,

      Так, словно полон зоб стекла,

      Горло першит,

      Одинокое соло в грубый вокал петухов смешит.

      Был голос сух, как красное разлитое бордо,

      Пролившееся в руки ей из купажа лозы мерло.

      Стремясь разрушить брачное гнездо

      Влюблённых чёрных птиц,

      Она не побоялась зла шипиц,

      Откинув прочь с плечей пальто, нагая, на метле

      В рождественский квартал,

      Где дом под номером 11 стоял, влетела,

      Георгиевский кот пришёл в Илори для ночного дела…

      Копытом бил Олег, и на глазах у всех

      Хрустальное платье невесты погасло плафоном люстры,

      Ранделью стеклянной посыпались бусы,

      Порвались в иголках сломанных нити,

      Напрасно, поймите, горели в канон поминальные свечи.

      (Я ПОГАСИЛА ИХ В ТОТ ВЕЧЕР!)

      Распятье взвалили ребёнку на плечи,

      Забившая гвозди в него, смеясь втихомолку,

      Обезумев, сходила с ума,

      Пожелавшая смерти ребёнку сука-чума,

      Казалось ей по собственному слабоумию,

      Из живой души создав мумию,

      Она вершит правосудие!

      На рождение, на Рождество,

      Святым 7-м числом да под 7-е число была заказана смерть!

      Теперь раскидает небо на всех

      Снятые стразы с платья невесты,

      Летящие снежком под звонкий сучий смех.

      «По-братски» разольёт Грааль на землю кровь,

      Хлебай – не испить,

      Карре идёт косой на всех больных чумой,

      Косить так косить!

      Акт 2. Украденный хлеб

      Промозгла я, дрожу…

      Яма тесна, приготовлена мне, глубиною с межу,

      Межевали… делили лентяи украдкой на всех

      Заработанный честно мой вкусный хлеб.

      Моя мука – мука́,

      Тальк падал в руки, припудрив слегка

      Лаваш в облаках мутной луны,

      Слепой – близорукой, пекущей от скуки блины…

      Поминки