Смертельно белые ночи. Н. М. Фишер

и задор.

      Боря взглянул на дом. Обыкновенная панелька, мимо которой он ходил чуть ли не каждый день. Ему и в голову не приходило, что в таком безликом месте может происходить какая-то мистика.

      – Ты живешь здесь? – уточнил она на всякий случай.

      – А что, должна ютиться в склепе на кладбище?

      – Это было бы логично.

      – Оставь эти глупости, Борь. Ты взрослый мальчик, а веришь во всякую чушь.

      – Вообще-то в чушь я как раз не верил, пока мне не попалась ты.

      – Ну-ну. Это же так нормально для парня – приходить на сопку, часами пялиться вдаль и отключаться от внешнего мира.

      – Я так стресс снимаю! Это медитация.

      – Ага, конечно! Успокаивай себя, что ты нормальный. Что встал у входа? Хочешь, чтобы на твою кровавую одежду сбежалась поглазеть толпа?

      Боря вздрогнул и шагнул в открывшуюся подъездную дверь.

      Квартирка на первом этаже оказалась совсем скромной. Одна бедно обставленная комната, достаточно чистая, но неуютная. В углу громоздился стеллаж, забитый книгами. Рядом открытая вешалка, на которой болтались в основном длинные платья и юбки. И только сбоку на стуле аккуратной стопкой лежала нормальная человеческая одежда – джинсы и футболки. В углу стояла кровать, узкая для двоих, но широкая для одного. Письменный стол и окна с одинокой лампочкой. И странная тумбочка, уставленная потекшими свечами. Из нее торчал ключ.

      – И давно ты здесь живешь? – спросил Боря, осмотревшись под пристальным и словно извиняющимся взглядом Ады.

      – Нет. Я же говорила, что только недавно приехала из Сортовалы.

      – Может, ты наврала.

      – Зачем мне тебе врать?

      – Может быть, потому что ты меня убила? – всплеснул руками Боря.

      – Убила, но не врала.

      – Как великодушно.

      – Иди в душ, твоя одежда лежит на стиральной машинке. Эту придется выкинуть – столько крови отстирать не получится. А я пока приготовлю что-то поесть. Я тоже голодная. С утра кусок в горло не лез – волновалась.

      – Мне тебя пожалеть или что? – огрызнулся Боря и заметил, как Ада плавно сжимает кулак. – Ладно, ладно! Уже иду.

      – Вот и молодец.

      Душ действительно помог расслабиться. Парень долго растирал тело мочалкой, даже когда кровь смылась, и вода перестала окрашиваться в розоватый цвет. Он ощупывал шею, намыливал ее и смывал снова и снова. И каждый раз находил пальцами тонкий, незаметный глазу шрам.

      Боря вытерся полотенцем, пахнущим лавандой, и взглянул в зеркало. Будто ты ничего не поменялось. Такой же, как утром. Только во взгляде что-то неумолимо иное. Странное, неживое. Он прогнал эту мысль. Ну как же неживое – вот он, стоит на своих ногах, думает, чувствует. Разве мертвые так могут?

      Ада оставила парню черные свободные штаны с карманами по бокам, темно-зеленую футболку в стиле милитари и черную толстовку на молнии. Надо же, угадала и с размером, и со стилем. Сколько же она за ним следила?

      – А ты хорошо. Как будто не умирал, – похвалила Ада, когда Борис зашел в кухню и остановился