Даже если ты меня ненавидишь. Агния Арро

её.

      – Не спорь, пожалуйста, – морщится мама. – А то голова с утра начнёт раскалываться.

      Умолкнув, допиваю свой чай без сахара и ухожу из-за стола. Дядя Лёня уже ждёт. Подмигнув, снова всовывает мне в ладошку карамельку и открывает дверь машины.

      Всеми силами стараюсь не смотреть в сторону дома Калинина.

      – Быстро они всё разобрали, – говорит дядя Лёня.

      – В смысле, разобрали? – ухватившись за спинку его сиденья, подтягиваюсь ближе.

      – Да там же целая бригада работала у него, – спокойно отвечает он. – Всё большое вывезли. Мусор только остался. Сгребут его лопатами. За пару-тройку дней повывозят. Считай, чистый участок. Можно строить заново.

      Вот и решится проблема с метаниями насчёт подоконника. Странный парень исчезнет, и бабочки в моём животе впадут в спячку. Только от этой мысли вдруг начинает щипать в носу.

      Уткнувшись взглядом в почти идеально чистое стекло, теперь думаю, что зря не пошла ночью к окну. Вдруг он всё же приезжал и это был последний раз?

      – Ами, приехали, – доносится до меня голос водителя.

      Я и не заметила, утонув в своих бесконечных сомнениях.

      – Спасибо, – привычно ответив дяде Лёне и спрятав карамельку в рюкзак, отправляюсь на пытки, то есть лекции.

      Какой-то умник часто ставит нам физкультуру первой. Я привычно жду, когда девочки переоденутся и уйдут из раздевалки. Захожу в числе последних, в итоге опаздывая на занятие. Преподаватель привык, и мне за это ничего не будет. Здесь я вхожу в число лучших, что сильно не нравится некоторым особам.

      Нам выдают баскетбольный мяч, делят на команды и дают страт игре. Для этого вида спорта я слишком маленького роста, всего метр пятьдесят пять. Сама не забрасываю, только делаю передачи. Наша команда зарабатывает первые очки. Мяч оказывается у соперников. Я разворачиваюсь и отбегаю к краю, чтобы не мешать тем, кто выше.

      Встаю спиной к стене и получаю прямиком твёрдым баскетбольным мячом в лицо. В голове происходит маленький взрыв боли, в глазах вспыхивают звёзды, а из носа стекает кровь.

      – Вы что творите?! – рявкает преподаватель.

      Девочки смеются и всем своим видом показывают, что это была случайность.

      – Ами, ты как? – ко мне подходит одна из сокомандниц.

      – Нормально, – шмыгнув носом, предплечьем вытираю кровь с губ и подбородка.

      Поднимаю мяч, отскочивший от меня к скамейке, и со всей силы швыряю его обратно. Он попадает в зачинщицу «всех издевательств» надо мной. Она резко перестаёт улыбаться.

      – Да я придушу тебя сейчас, Разумовская! Ты охренела?! – взвинчивается она.

      – Сама ты охренела, – всхлипнув, ухожу из зала в туалет. Долго умываюсь холодной водой, зажимаю пальцами переносицу, стараясь остановить кровь. – Дуры! – по щекам текут слёзы. Сейчас опухнет всё, а мне на лёд сегодня. Роза Марковна совсем не обрадуется моему виду и состоянию.

      Руки дрожат. Зря я ответила. Теперь ещё хуже будет. Но так достали, сил уже нет. И никто не слышит, никто не защищает, только сама. А сама… да не получается