Снегурка. Екатерина Шитова

смотреть в темноту. Она хотела помолиться, но слова молитвы путались, она сбивалась, то и дело погружаясь в свои тяжелые думы, и наконец, просто стала шептать еле слышно:

      – Приди ко мне любимый мой! Приди, Алешенька! Я так тебя жду, так жду…

      Но и это ее заклинание не помогло. Алеша не пришел. Дарьюшка опустила голову на сложенные руки, тоскливо вздохнула и закрыла глаза. За последние дни она выплакала столько слез, что сейчас они как будто закончились. Она и сама была опустошена. Казалось, сна не было ни в одном глазу, но это было обманчивое ощущение. И вскоре Дарьюшка незаметно для себя уснула.

      ***

      Стук в окно был еле слышен, но у Дарьюшки с детства был чуткий сон. Она могла проснуться от того, что мышь пробежала где-то под потолком. И теперь она тоже сразу встрепенулась от услышанного шума, подняла голову. Окно заледенело, она подышала на него и в маленький, оттаявший от ее дыхания, кружок, увидела в темноте Алешу. Сердце бешено заколотилось в груди. Она поправила растрепавшиеся волосы, пощипала щеки для румянца, прополоскала рот водой и выскочила в сени. Открыв дверь, она бросилась на шею любимому и принялась целовать его.

      – Я уж не ждала, а ты пришел, Алешенка! Заходи скорее, милый мой! – прошептала она и потянула парня за собой в дом.

      – Мне как отец про тебя сказал, я сразу к твоему дому помчался! – страстно проговорил Алеша, но потом его голос изменился, стал настороженным, глухим, – Но постой, Дарьюшка, а как же отец твой? Он давеча нас и на порог-то не пустил!

      – Нет отца! Уехал и к утру только вернется, – прошептала Дарьюшка и улыбнулась, – одна я, Алешенька.

      Они зашли в дом. Дарьюшка сняла с парня тулуп, валенки и повела за собой в девичью. Возле своей кровати она, не говоря ни слова, сняла с себя платье, нижнюю рубашку и встала перед Алешей нагая. Гармонист стоял напротив нее красный, как рак, но не мог глаз отвести от Дарьюшки – такая она была белая, мягкая, желанная.

      – Знала бы ты, каково мне сейчас. Как будто лютый огонь внутри горит. Но это неправильно, – страстно проговорил Алеша, схватившись за голову, – Давай до свадьбы подождем, Дарьюшка. Может, еще получится у нас с тобой твоего батю уговорить. Поженимся и тогда…

      Лицо девушки побледнело, в глазах мелькнул страх. Она покачала головой.

      – Нехорошее у меня предчувствие на душе, Алешенька… – прошептала она, – Поди как не увидимся мы с тобой больше.

      – Не говори так! – воскликнул юноша, – я от тебя так просто не откажусь!

      Дарьюшка подошла к парню вплотную, просунула руку под рубашку и прикоснулась к его горячей груди холодной ладонью. От Дарьюшки сладко пахло печным дымом, хлебом и сушеной мятой. У Алеши закружилась голова от близости девушки. Он прильнул обветренными губами к ее шее, вдохнул девичий запах и понял, что никогда не сможет вдоволь надышаться ею, ему всегда будет мало. Кожа у Дарьюшки была мягкая и бархатистая, губы – теплые, как парное молоко, а глаза – ждущие и зовущие.

      Распущенные волосы девушки мягкими русыми волнами спадали на плечи и на грудь. Алеша смотрел на нее и не мог насмотреться. Она стояла перед ним так близко