Сказочки не для детей. Владислав Иванов

просто мразь.

      Царевна выбирать устала

      Так, что смеяться перестала.

      И царь развесил объявленья:

      «Тому я дам благословенье,

      Кто для дочери моей

      Окажется всех веселей!»

      Воеводу кликнул царь:

      «Ну помоги мене, как встарь.

      Моя дочь мозгов лишилась,

      Благо хоть не утопилась.

      Ты мне хоть из-под земли

      Весельчаков сюда яви.

      Пусть пляски, песни день-деньской

      Орут у башни на Тверской».

      «Всё исполню, царь-отец,

      Притащу всех во дворец».

      «Ты, давай, не бахваляйся,

      Буди стрельцов и отправляйся.

      Но цыганев не тащи.

      У меня от их прыщи!»

      А наш дьячок, увидев сани,

      Что они в гору едут сами,

      Всё воеводе рассказал

      И на Емелю указал.

      Мол, колдует сорванец,

      Его б на дыбу во дворец.

      Может статься, эта сволочь

      Заколдовал царёву дочь.

      «Да разве может этот тать

      На государя колдовать?!» —

      Воевода в тот же миг

      Саблю в ножны, в двери – шмыг.

      «Эй! Стрельцы! Айда за мной

      Брать Емелю за разбой».

      Избу кругом окружили,

      К дверям сена подложили.

      «Эй! Засранец! Просыпайся!

      С печки слазь и одевайся!

      Мы ещё тут подождём

      И избу твою сожжём!»

      Тут Емеля оклемался

      И в окошке показался.

      «Перед кем я провинился?

      Что ты так сильно рассердился?»

      «До меня добрался слух,

      Что ты, Амелька, не лопух,

      Даже склонен к колдовству,

      То есть прямо к воровству».

      «Ну, какой же я колдун?

      Вам сказал всё дьяк-болтун?

      Поглядите на меня.

      В доме только печь и я.

      Этот дьяк вам всё наврал,

      Я его в тот день видал.

      Он у бабки на виду

      Самогон пил на меду.

      Ну, а после, с пьяных глаз,

      Он придумал сей рассказ.

      Будто в санках я гоняю

      По деревне разгуляем».

      Воевода брови хмурит

      И на Емелю глаза щурит:

      «Ты со мной не пререкайся

      И немедля одевайся!»

      Вот так зимой в начале года

      Пришёл к Емеле воевода.

      И Емеля снарядился,

      В тулуп бараний нарядился,

      Лентой обвязал трубу

      И дал ходу ко двору.

      «Эй, стрельцы! Смотри, кричи,

      Емеля едет на печи.

      Ну, ротозеи, кыш с дороги,

      Не то поотдавлю вам ноги!»

      Так никто и не узнал,

      Как ей Емелька управлял.

      Даже в пыточный приказ

      Его спускали много раз.

      Но он оттуда подымался

      И над попами издевался.

      А караульная бригада

      Была Амельке только рада,

      Когда без всякого смущенья

      Он раздавал всем угощенья.

      Ну, а государь в то время

      Почёсывал короной темя,

      Как бы ему из женихов

      Разузнать, кто есть каков.

      Всё, конечно, без доносов

      И