Любовь, смех и хоботы. Сборник

замечаниями по части растений и животных. Мол, если так рубить рябиновые почки, то они не отдадут всю свою силу экстракту, а только половину силы. И что это за зелье будет тогда? Одно название.

      Мы перестали разговаривать уже на третьем занятии. Когда я делал что-то, что не нравилось Софе, она хихикала. Когда она допускала просчёт ‒ я закатывал глаза. Впрочем, зелья у нас выходили неплохие. Оценок ниже «хорошо» профессор ни разу нам не поставил.

      На последнем занятии перед экзаменом Софа всё-таки поплатилась за свой скверный характер. Её ложку, шпатель и другие инструменты поразила оловянная чума. Не такое простое заклинание, между прочим. Я его в учебнике для четвёртого курса нашёл.

      Всё занятие я делал всё, как надо, а Софа могла только трястись от злости.

      Впрочем, праздновал победу я недолго. Пришёл домой, открыл мешочек с инструментами, а оттуда вылетело два мотылька. Я полез за шпателем, а там всё рассыпалось в ржавую труху.

      Вот так и вышло, что на экзамене и мне, и Софе пришлось работать казёнными инструментами. Нам выдали длинные неуклюжие ложки, тупые ножи модели 1875 года. Мы уныло скребли этими ложками по днищам котлов (да, котлы на экзамене были раздельные, факультет по такому случаю расщедрился на двойной набор ингредиентов). Надо было варить зелье-противоядие. И так задачка непростая, а с чужими непривычными инструментами ‒ вдвойне.

      Мы с Софой уже час пыхтели над зельями, недобро косясь друг на друга, когда я услышал свой шёпот:

      ‒ У тебя там на дне кристаллик не растворился.

      Даже сам от себя не ожидал такой доброты.

      ‒ И что? ‒ от удивления Софа, видно, тоже забыла, что мы с ней не разговариваем.

      ‒ Надо обязательно всё растворить, прежде чем добавлять льняное масло. Иначе не загустеет!

      Софа склонилась над своим котлом. Через пару минут я услышал удовлетворённое хмыканье, а потом её шёпот:

      ‒ Спасибо!

      Еще несколько минут мы работали молча. Потом Софа легонько ткнула меня локтем.

      ‒ Сначала раздави стручки лимской фасоли тупой стороной ножа. Так они…

      ‒ Что, лучше отдадут свою силу зелью?

      ‒ Да нет. Так они не укатятся.

      Я попробовал придавить, но один стручок, как живой, выскользнул из-под ножа и упал на стол.

      И Софа не засмеялась! Она тихонько вздохнула и придвинула мне свои уже нарезанные стручки.

      За экзамен мы оба получили оценку «хорошо». И после этого подружились.

* * *

      Что было потом?

      Много всего. В конце первого курса я никогда бы не сдал ботанику, если бы Софа не сидела со мной три ночи перед экзаменом. На втором курсе я всё-таки втолковал ей, что такое мениск (не коленный, а тот, который на поверхности растворов). На день рождения подарил духи собственного сочинения. Они пахли цветущим лугом, но через час этот запах в один миг сменялся на запах навоза. В ответ Софа украла мою модель скелета и переназвала там все кости. Над моим ответом на экзамене смеялся даже профессор.

      В конце третьего курса я внезапно понял, какая Софа красавица.

      Оказалось,