Я тебя заберу. Марья Коваленко

когда мужские ладони стекают на грудь и до боли сжимают заострившиеся соски.

      Загибаюсь от знакомого аромата и вкуса Шаталова на своих губах.

      Все мои четыре мужчины теперь кажутся грустным подобием… суррогатом, не способным заменить оригинал.

      – Лгунья… – Шаталов, кажется, и не думает останавливаться. Следом за грудью сладкой пытке подвергается мой зад. – Охуенная.

      Марк тянет с дивана вверх. Сразу двумя ладонями сминает ягодицы, шлепает по ним, не щадя, до искр из глаз. И губами ведет по щеке вниз. В то самое секретное местечко за ухом, которое открыл именно он.

      – Стони. Давай! – Языком он широко проходится вдоль вены и начинает вылизывать за мочкой.

      Жадно, горячо, так настойчиво, что я не могу сдержать позорного всхлипа и руками цепляюсь за лацканы пиджака.

      Это больше, чем можно вынести. Это безумно мало в сравнении с тем, что мне сейчас нужно.

      – Сдохнуть можно, как ты похожа… – хрипит Марк еле слышно, раздвигая коленом мои ноги. Давит грудью, заставляя откинуться на стол.

      И не успеваю я выкрикнуть «Нет!», умелые мужские пальцы ныряют под платье.

      Дальше… у меня нет для себя оправданий.

      Доктор Елизавета Градская обязана была вырваться, наорать на охреневшего босса и потребовать никогда больше не прикасаться к ней своими наглыми руками.

      Градская умела бороться с такими мужчинами. Но слова Марка, что я похожа, срабатывают как заклинание.

      Всего на секунду позволяю себе стать прежней Лизой. Довериться. Отпустить. И следом за воспоминаниями смывает волной ощущений.

      Жар от горячего тела, вжимающего в деревянный стол. Наслаждение от скольжения умелых пальцев под промокшим бельем. Опьянение от бешеного взгляда серых глаз напротив.

      Марк трахает рукой так искусно и правильно, что невозможно говорить и сопротивляться. Дико хочется послать его к черту. Послать вообще хоть куда-нибудь, лишь бы оставил в покое. Но я разлетаюсь от резких толчков. Задыхаюсь от удовольствия, о котором уже забыла.

      – Течешь, словно тебя несколько лет никто не трахал.

      Марк склоняется еще ниже и сквозь платье прикусывает правый сосок. Делает это быстро. Тут же отпускает. И, будто метит, повторяет свой опыт с левым.

      Прикусывает. Жадно смотрит на набухшую вершинку. И дышит с каждой секундой все тяжелее и тяжелее. Как одержимый, тоже годами живший без секса.

      – Гореть тебе в аду… – вырываю из себя с глухим стоном. Это единственное, что получается произнести вслух.

      И вместо ответа, пальцы начинают толкаться быстрее. Растягивая изнутри, убивают лаской. Скользят по чувствительным местечкам с такой точностью, словно я никогда не рожала и ничего во мне не изменилось.

      Спустя несколько секунд этой пытки взрываюсь.

      Растекаюсь по столу от яркого оргазма. Ору в ладонь Шаталова, которой тот пытается закрыть мой рот. Пульсирую. Быстро, болезненно-остро и невыносимо сладко.

      После такого