Запретная любовь (сборник). Дмитрий Емец

были такими яркими, такими неожиданно сильными, пробирающими до самых костей, до озноба, до ужаса, испугали ее, и она замерла, глядя на этот комок в серой пеленке и байковом желтом казенном чепчике.

      «Комок» вдруг смешно скривил мордочку, стал вертеть головой и причмокивать губами.

      – Корми, что застыла! – рассмеялась медсестра. – Еще налюбуешься!

      Девочка никак не могла поймать губами тугой сосок, мотала головой и, словно обидевшись, вдруг уснула.

      Нюта совсем растерялась и от страха расплакалась. Соседка, рожавшая третьего, объяснила:

      – Буди! Тереби за щечку, щипли. И сунь ей насильно. А потом рассосет, куда денется! Жрать захочет и рассосет!

      «Ничего не умею, – с горечью думала Нюта. – Не жена и не мать. Сплошное недоразумение…»

      Но назавтра все наладилось, она перестала бояться встречи с дочкой и стала уже скучать и считать время до следующего кормления.

      Соседка уговаривала ее поспать.

      – Дома-то не придется, вспомнишь меня! А здесь – дрыхни от вольного! Скоро конец твоих снов и безделья.

      Встречали большой компанией – Половинкины, свекровь со свекром. И конечно, родители. В такси сели мать с младенцем, бабушка и дедушка. Молодежь отправилась на метро.

      Дома все было разложено, постирано и приготовлено – разумеется, мамиными руками. Накрыт праздничный стол – пироги, холодец, салаты, жаркое.

      Нюта почувствовала, как голодна, и, не дожидаясь гостей, отламывала то кусок пирога, то ломоть буженины, то хватала соленый помидор.

      Дочка спала в своей кроватке. Наконец все собрались и уселись за стол. Нюта сидела и клевала носом, и мудрая мама отправила ее спать. Сквозь сон она слышала всплески смеха, какие-то споры и громкие тосты. Она то проваливалась в сон, то вздрагивала и тревожно просыпалась и прислушивалась – не плачет ли дочь.

      Наконец дочка расхныкалась, и она стала ее кормить. Краем уха она слышала, что мать выпроваживает гостей, ссылаясь на ситуацию:

      – Отметили, и будет! Вам по домам дрыхнуть, а нам – один бог знает!

      Гости еще пошумели в прихожей, наконец хлопнула входная дверь и все разошлись. Нюта вышла из комнаты и стала помогать матери убирать со стола.

      – А где Гера? – спросила она.

      Мать, не поднимая глаз, махнула рукой.

      – Да спит! У отца в кабинете.

      И быстро понесла посуду на кухню.

      – Как спит? – удивилась Нюта. – Лег спать и не зашел к нам?

      Мать ожесточенно чистила сковородку.

      – Да выпил крепко. От радости. С кем не бывает! Привыкнуть к роли отца – дело нелегкое. – И, повернувшись к дочери, мягко сказала: – Не дуйся, они мужики… Племя дикое. Дикое и слабое. Как ни крути…

      Нюта приоткрыла дверь в кабинет отца – муженек дрых как младенец. Как говорится, без задних ног. Довольно и сладко похрапывая и причмокивая губами.

      Обида захлестнула сердце – ведь он даже дочку не видел!