История зеркала. Две рукописи и два письма. Анна Нимова

чувствами. Ансельми оказался самым ярким и необычным человеком, встретившимся мне в тот момент жизни, примерно моего возраста и при этом красив – этого было совершенно достаточно, чтобы разбудить мою душу. Думая о нём, я наделил его ещё множеством других черт, которых у него и в помине не было, но, не зная об этом, я мечтал в нём их видеть. И, в конце концов, почти влюбился в свое творение.

      Встреть я в то время другого столь интересного мне человека, вполне возможно, об Ансельми я и не вспоминал, но, не имея перед глазами никого, кто мог бы повлиять так же сильно, жаждал видеться только с ним.

      Конечно, у меня не было ни малейшего представления, как может произойти наша встреча. Мне не доводилось бывать даже в Лионе, что уж говорить про Париж. Из людей, останавливавшихся на нашем дворе, может, кто и следовал в Париж, но как я узнаю об этом – хозяин строго следит за мной. И даже если мне удастся заговорить – кому нужен в дороге незнакомый мальчишка. А уж если произойдет что-то совсем невероятное, и я всё-таки доберусь до Парижа, то как в этом огромном, как слышал, городе я смогу разыскать Ансельми? Нет, это совершенно невозможно: я или погибну в дороге, или умру уже в Париже. И я старался гнать прочь от себя все мысли о нашей встрече. Но, переждав, они возвращались снова.

      Существовала лишь слабая надежда, что однажды Ансельми решит навестить родных в Венеции, и его дорога случайно пройдет через наш двор. Не подумайте, будто я не понимал, как наивно так думать, но хоть что-то согревало мою душу, и оставалось тихо лелеять эту мысль.

      Целыми днями я томился в чувствах и ходил, погруженный в бесконечные раздумья. При этом стал часто отказываться от еды, и хозяева о чём-то тихо переговаривались, с тревогой поглядывая на меня. Мне стали давать немного меньше работы, а хозяин уже не злился так сильно, когда видел, что я замешкался во дворе, в то время как в таверне ужинают гости.

      Во время одного из таких ужинов я поставил перед одиноким гостем тарелку с едой, сам же устроился на скамье неподалеку. Гостя звали Пикар, он считался старым приятелем папаши Арно, вроде, они были родом из одной деревни. Пикар давно перебрался ближе к городу, чем он занимался, я точно не знал, возможно, служил на конюшне у какого-нибудь знатного сеньора, но время от времени наведывался в родные места и, проезжая, останавливался на нашем дворе. Вот и сейчас он сидел напротив, поджав под скамью коротенькие ноги, намеревался ужинать.

      Перед собой я видел толстого неряшливого мужчину, неровные волосы его путались и свисали прямо на глаза, один из которых был заметно больше другого. Распухшие пальцы ломали лепешку, крошки катились в разные стороны, и скоро весь пол под ним оказался усыпан хлебом. При этом он очень шумно ел, громко шлепая губами, лицо заблестело от жира, а на и без того нечистой одежде капли, падающие с ложки, оставляли неровные пятна. Зрелище вызвало во мне глухое раздражение,