Долгий путь домой. Александр Самойленко

деньгами и будете жить уютно и в достатке.

      Грим задумался… Выпил ещё пару стопок, не замечая, что любезная Елизавета Семеновна примолкла, наблюдая, как созревает, хмелея, клиент.

      – Может, вы и правы… Мне надо что-то предпринять, а то я совсем уж… – Грим горестно махнул рукой, тяжело вздохнул и стиснул зубы, чувствуя, как в груди опять возникает колючий ком. Чтобы прогнать слезы, он встрепенулся, излишне решительно, даже азартно, воскликнул:

      – А что, давайте попробуем! Похоже, это выход!

      – Ну, конечно, это выход! – ласково поддержала Лизавета Семеновна и, растроганная, налила Гриму и себе коньячку. – В добрый час! Завтра и начнем…

      Хорошие люди, рекомендованные Лизаветой Семеновной, произвели на Грима прекрасное впечатление, они были в строгих костюмах, говорили грамотно, вели себя учтиво. Дело пошло быстро. Они перевезли Грима в однушку, там он подписал все необходимые документы, нотариус тотчас заверил их, горячо поздравил Грима, и исчез. Следом исчезли и хорошие люди, торжественно вручив ему толстую пачку долларов – разницу между ценами его трехкомнатной квартиры на центральном бульваре и однушки. Грим был очень доволен, и постеснялся сразу пересчитать деньги.

      Пачка оказалась куклой. Уже утром заявились настоящие, по документам, хозяева однокомнатной квартиры в сопровождении участкового. Грим ткнулся туда-сюда, мол, жулики, обманули! – бесполезно, у них всё везде было схвачено.

      Вещи ему велели забрать в ближайшие два дня.

      Забирать скарб было некуда… Он взял только документы, гримерский реквизит, пару обуви и одежду. Вышел во двор чужого дома, постоял посреди чужого двора под небом, низким и тяжелым от дождевых туч. И поехал к Михалычу.

      – Ничего, будет им кара, – сказал в утешение Михалыч. – На вот, разлей.

      Он выудил из-за холодильника пол-литровку, но сам пить не стал, только дождался, пока Грим выпьет свою, а потом и его долю.

      – Мне щас нельзя, весна, у людей обострения всякие, работа прёт валом. Так что я при делах.

      Утром Михалыч сказал Гриму.

      – Значит, так. Находиться у меня постоянно ты не можешь. Днем еще куда ни шло, а ночью менты залетают. Начнут – кто да что, откуда взялся, не отболтаешься. Заметут до выяснения, навесят на тебя, что им удобно, и загремишь, куда отпишут.

      Михалыч покидал в торбу электроплитку, лампочку, буханку хлеба, пару банок консервов, бутылку водки, сунул Гриму старый матрас, одеяло.

      – Айда за мной, – и привел Грима прямиком к склепу графа Грушницкого.

      – Слева обойдешь, там дыра есть. Лезь в нее, внутри будет просторно. Лампочку вкрути, включи плитку. Осмотрись, что к чему. Устраивайся!

      Грим, ошалевший от такого поворота дела, затравленно посмотрел на Михалыча.

      – Ты что?! Там же это…

      – Там ничего нет. Чисто там. Человек до тебя жил, довольный был. Апартаменты мраморные!

      – А куда, это… ну, чё там было…

      – Когда-то там чё-то и было, конечно.