Зимний эндшпиль. Мария Карташева

покрывалу озера и почему-то стало уютно.

      – Всё в ажуре, даже ветрилой не унесёт. – резким голосом прервал задумчивую минуту мастер.

      – Ну что ж, – улыбнулся Иконников, – давайте, так сказать, обмоем иллюминацию. Ведь мы становимся одной большой семьёй, а в семье принято праздновать маленькие радости.

      Недолгий хоровод речей и громкий смех, вдруг оборвала снова распахнувшаяся дверь, люди оборачивались, ёжась от затянувшего внутрь шлейфа холода, спотыкались о бледное лицо Волкова, который стоял на пороге с горящими глазами и что-то пытался сказать. Но слова ломались о грохот музыки, и он лишь бессильно открывал рот, пока Эмма не догадалась щёлкнуть мышкой и выключить мелодию.

      – Что случилось?

      – Там ноги из кустов торчат. – еле слышно проговорил он.

      Пётр Сергеевич метнул на Ивана взгляд и, убедившись, что местный Левша здесь и не может валяться в пьяной отключке, пугая гостей, остановился на лице Эммы.

      – Кто там? – прошипел он.

      – Я откуда знаю. – Эмма развела руками. – Пошли посмотрим. Главное, чтобы не Лёша-незабудка. – проговорила она. – А то он любит из растений настойки чудить.

      – Там женские ноги. – Сказал Артём, останавливая Эмму на пороге. – Там труп лежит.