Тёмные воды. Зимний апокалипсис. Алексей Черкасов

крупа просыпана возле дверей.

      – Ни хрена себе! – разозлился я. – Это что же получается? Кто-то разворовывает наше добро? А Витя? Витя-то где?! Найдите мне его! Вот скот, его тут оставили охранять, а он всё просрал. А может торганул, сука? Ответит, гнида, за всё!

      Пока мы с Толяном устраивались в нашей каптёрке, приехали трое, которых я посылал на трассу. Они завели в казарму двух связанных мужиков и четырёх тёлок.

      – О, отлично! – обрадовался я. – Давайте их по одному в канцелярию. Двух девок сразу сюда давайте.

      Обеим я вручил тряпки, вёдра и приказал наводить порядок:

      – Чтобы тут всё блестело!

      Одна было закобыздилась:

      – Вы кто такие? Я ничего делать не буду!

      – А ты что скажешь? – спросил я у второй.

      – Ну да, а почему вы нас заставляете? – сказала та.

      – Понятно, хотел с вами по-хорошему, но, вижу, не получится.

      И с разворота засадил первой девке ногой по рёбрам.

      Разговор по душам с этой строптивой тёлочкой занял десять минут, а вторая стояла в сторонке, смотрела и заливалась слезами.

      – Теперь твоя очередь, – обратился я к ней.

      – Не надо, пожалуйста! – зарыдала она. – Я буду делать всё, что скажете.

      – Вот если бы ты сразу сказала этой, – я указал на избитую девку, – что нужно слушаться, я бы тебе поверил. А так нет, извини, нужно и тебя поучить уму-разуму.

      После усвоения правил внутреннего распорядка обе девки принялись за уборку, которой занимались очень старательно. Я наблюдал за ними какое-то время, потом вышел в коридор и сказал, что жду оставшихся рабов в канцелярии по одному. Но поскольку я устал, пока проводил инструктаж среди баб, взял с собой Толяна.

      – Имей в виду, Толян, это мероприятие очень важно. Если они будут думать, что с нами можно торговаться или разжалобить нас, то потом это нам аукнется. Поэтому делаем всё жёстко и без соплей. Сразу ломаем их, топчем, чтобы им и в голову не пришло, что они могут не подчиняться.

      Мужиков били сначала по одному связанными, потом развязали их и помутузили двоих вместе. Когда они перестали подавать признаки жизни, я сказал:

      – Ну теперь пусть отлежатся в казарме пару дней. Если не отойдут, вывезем их куда-нибудь подальше, чтобы здесь не воняли.

      С двумя оставшимися девицами разговор был покороче, но тоже жёсткий. После экзекуции я объяснил Толяну:

      – Никто из них не должен ни минуты сидеть без дела. Работа должна быть всегда, пусть даже бессмысленная. Им нужно давать перерыв два раза в день по полчаса пожрать и шесть-семь часов на сон. Остальное время пусть вкалывают. Хоть кровати по кругу в казарме пусть таскают, но чтобы не сидели. И постоянно бить, каждый день бить.

      Толян согласно кивал головой, вытирая влажной салфеткой разбитые костяшки и морщась от боли.

      Пока я вёл инструктаж, мои рабыни навели такую чистоту, какой я в этой каптёрке отродясь не видывал и теперь сидели на кроватях.

      – Встать! – заорал я прямо в дверях.

      Обе девки вскочили.

      – На колени!

      Они опустились