Книга Руфь. Поэтическое прочтение. Валерий Белов

и,

      Не заставляйте хмурить лба.

      За радость под чужою кровлей

      Они ответят вам любовью.

      В них – человечества судьба.

      По родословной наш Спаситель,

      Сын богородицы, еврей.

      Но жирной кляксой в чистый свиток

      К царю Давиду в род проникла

      Сноха совсем иных кровей.

      Христа, да не в укор хасидам,

      Еврейская вскормила грудь.

      Не затаим на мир обиду,

      Что чистокровному Давиду

      Прабабушкою будет Руфь.

      Чем родословною кичиться,

      Времён распутывая нить,

      Мы лучше всмотримся в девицу:

      Чем Руфь сумела отличиться,

      И место в Книге заслужить.

      Когда Закон вершили судьи,

      Случился голод на земле.

      В обетованной зоне люди

      Варили из сандалий студень,

      Очистки шарили в золе.

      С голодной доли незавидной

      Из Вифлеема человек

      В поля подался моавитов,

      Где и осел среди бандитов,

      И звался он Елимелех.

      С ним Ноеминь, жена из наших.

      Сыны, Махлон и Хилеон,

      Свекровью сделали мамашу,

      Папашу огорчили страшно,

      Из моавиток взяв двух жён

      Офру и Руфь. У Ноемини

      По роду высшей пробы кость

      Еврейских чистокровных линий…

      Семейству жить бы без уныний,

      Но как-то всё не задалось.

      Сперва Елимелех скончался.

      Прошло каких-то десять лет,

      Как вестник смерти вновь примчался,

      И оба сына в одночасье

      К отцу отправились вослед.

      У женщины в краю изгнанья,

      Уж за какие там грехи,

      Всё отняла судьба-пиранья,

      Остались лишь воспоминанья

      Да две несчастные снохи

      И те бездетные пустышки,

      Не разомкнул им чрево Бог.

      Кому-то Он даёт излишки,

      А здесь на нижние манишки

      Амбарный свой одел замок.

      (Когда же дуры чуть не в принцип

      Бездетность вывести хотят,

      С позиций антифеминиста -

      Отказ от материнства – свинство,

      А не свобода от дитя.

      Проверено неоднократно,

      Жизнь без ребёнка – просто флирт,

      А годы не вернуть обратно…

      Что совершенно непонятно

      Для наших дурочек чайлд-фри*).

      Пришли из Иудеи вести:

      Бог не оставил свой народ

      И пайку хлеба грамм на двести

      С баландою пустою вместе

      Уж никому не выдаёт.

      Забылся голод, словно не был.

      Вновь молоко течёт и мёд

      В краю, где всем в достатке хлеба.

      Склонился вниз ячменный стебель,

      Но до земли не достаёт.

      С чужих предместий моавитских

      В свой Вифлеем идёт свекровь,

      С ней две снохи, по горю близких,

      Иссохшие, как две редиски

      На грядке, где растёт морковь.

      Им Ноеминь тогда сказала:

      «Назад в дом матери своей

      Идите каждая. Немало

      Вас жизнь со мною потрепала.

      Вы лучших заслужили дней.

      Как поступали вы с мужьями,

      Умершими в единый час,

      И что меня не обижали,

      Забудет наш Господь едва ли

      И милостью отметит вас.

      Пристанище своё найдёте

      Вы в доме мужа. То не плюс

      Под одиночества жить гнётом.

      Вам на луну не выть койотом…

      А я за это помолюсь».

      Сказала и поцеловала

      Свекровушка Офру и Руфь.

      А горе душу разрывало,

      Как алкоголик одеяло

      Рвёт в вытрезвителе к утру.

      Моавитянкам двум посильно

      Свекровь хотела угодить,

      Помочь устроиться не пыльно.

      Но снохи Ноемини взвыли

      И отказались уходить.

      «Нет, мы останемся с тобою,

      В народ твой за тобой уйдём,

      И даже если мы изгои,

      Без