Рикошет. Юлия Лавряшина

кто находит упоение в этом завораживающем процессе, не может не вызывать у меня сочувствия…

      Да, я помню, что среди гитлеровских офицеров было немало начитанных людей, понимающих музыку и живопись, но это не опровергает моей веры в Человека Читающего. Фашизм вообще за гранью всего людского, он не входит в систему нравственных ценностей, выстраданных нами тысячелетиями. И то, что время от времени это чудовище приподнимает голову, лишний раз доказывает: те, кто помогает ему подняться на лапы, слишком мало читали в жизни. Или выбирали не те книги, которые воспитывают человечность.

      Марго между тем опять вернулась мыслями к жене убитого Шмидта:

      – Она отлично устроилась. Теперь ей и дом достанется, и что там у них еще есть…

      Я изобразила озарение:

      – Слушай, так, может, это она и организовала все это? Убийство мужа, замаскированное под ограбление банка.

      Ее шоколадные глаза заблестели от едва сдерживаемого смеха. Прикусив нижнюю губу, Марго переждала, пока официантка поставит перед нами тарелки с сырниками, две пустые прозрачные чашки и чайничек с гигантской янтарной каплей внутри. Потом весело спросила:

      – Ты, случаем, детективы не сочиняешь?

      – Детективы – нет. Но вообще я пишу прозу, – призналась я. – Пытаюсь.

      Не понимаю, зачем я сказала ей об этом? Будто рассчитывала прославиться в скором времени, и тогда у моей подруги возникнет вопрос… Только вот скорая слава мне не грозит. Да и Марго я вряд ли увижу снова.

      – Воображение разыгралось, – произнесла она с пониманием. – Но у Марианны Шмидт ума не хватит даже замыслить такое, не то что провернуть…

      – Не факт. Был какой-то старый детектив.

      – Фильм? – деловито уточнила Марго.

      Я кивнула:

      – Очень старый. Кажется, еще черно-белый. Наш, советский… Там убийцей оказалась миленькая глупышка. Ну то есть все ее считали глупышкой, никто всерьез не воспринимал, а она подыгрывала. И продумывала преступление… Кажется, даже не одно.

      – Думаешь? Ну кто знает… Надеюсь, тот красавчик окажется не дураком.

      – Какой красавчик?

      Я уже догадалась, о ком она говорит, но дождалась, пока Марго сама пояснила:

      – Следователь. Забыла, как его фамилия…

      – Я тоже не запомнила, – соврала я на всякий случай. – Красавчик, это точно. Только староват уже.

      Она возмутилась:

      – Ну ты скажешь! Ему же лет сорок, еще вполне… Как тебе сырники?

      – Вкусные, – подтвердила я.

      – А я что говорила! Ты, кстати, ту историю про аравийского купца на ходу сочинила?

      – Нет! Ну что ты… Зачем? Читала где-то…

      Отпив чаю, она широко улыбнулась:

      – Да я же не обвиняю! Наоборот, было бы классно, если б ты сама придумала эту легенду.

      Неожиданно я почувствовала себя уязвленной:

      – У меня немного другие темы.

      – Но не детективы…

      – Нет.

      – О чем же ты пишешь?

      Я пожала плечами:

      – О людях. Об их отношениях. Это такая тема, у которой