1212. Или Художественно-историческое вольное повествование о детском франко-германском крестовом походе. Игорь Попов

говорить просто о сложном и возвышенном, находить слова, от которых у слушателей наворачивались праведные слёзы мщения за предыдущие неудачные крестовые походы.

      Никлас был сыном сапожника и более всего на свете боялся своего родителя, который учил отпрыска тычками и тумаками и вконец испортил его неустойчивую детскую психику. Никлас часто плакал от бессилия и злобы на своего родителя, да и на мать тоже, которая была к его судьбе безучастна в силу своей слабохарактерности и божественного смирения перед тяжёлой женской судьбой. Никлас часто говорил сам с собой, не замечая никого вокруг, мог посадить шкодливую кошку на колени и рассказывать ей о прожитом дне, своих мыслях, давал характеристики соседским мальчишкам, часто поколачивавшим его, при этом мог безутешно плакать или громким голосом обещать им кары небесные. Его отец, пройдоха, случайно услышал разговор сына с кошкой и поразился тому, как складно говорит его сын. И откуда в нём столько ума только, не от его кулаков же, право. Мальчишка умел расставить в разговоре акценты, мог говорить жалобным голосом, делал многозначительные паузы, затем с жаром обрисовывал то или иное событие. При прослушивании тайных вечерних бесед сына с различными собеседниками – от кошки до тени на стене, его отец, назовём его Шойзаль, понял своим примитивным умишком, что всё, что говорит Никлас, он отчётливо представляет до мельчайших подробностей, аж до дрожи в коленях. Прямо наваждение какое-то. «Может, в учёбу его отдать? Большим человеком станет, если, конечно, умом не тронется», – думал Шойзаль и не мог ничего толкового придумать. Он имел связи с криминальным миром города, соседи его побаивались, молва приписывала ему связи, прости Господи, со сбытчиками краденого. А иначе откуда в доме простого сапожника корова и три свиньи?