Во тьму. Анна Романова

скрылся в коридоре.

      Спиной я чувствовал, как Глашка закипела, словно чайник. Я еще пару минут чувствовал ее пронзающий взгляд на своих лопатках. В голове я четко представлял, как лицо сестры стало багровым, а потом стало переливаться всеми цветами радуги. Все-таки я не сдержался и вывел сестру из себя.

      Зайдя на кухню, я сразу заметил сидящих за столом мать и Машку. Они обе сидели и пили чай. У мамы были заделаны волосы в конский хвост, и на макушке завязан полупрозрачный черный платок – знак траура. Машка же была похожа на смерть: вся бледная, глаза красные и растертые, губы, искусанные в кровь, дрожали, словно сестра замерзла. Большой черный платок покрывал волосы Маши, то и дело спадая на ее худые плечи.

      – Садись есть, пока есть время. – Буркнула мать, допивая чай и вставая из-за стола.

      Я подошёл к столу и сел на то место, где только что сидела мать. Она вымыла свой бокал и, быстро выйдя из кухни, скрылась в одной из комнат.

      – Пей чай, сама сегодня заварила. – Еле слышно выдавила из себя Маша и пододвинула ко мне мой бокал.

      Я сделал глоток и внутри разлилось приятное ощущение тепла.

      – Ты кашу будешь? – Спросила сестра, пытаясь встать из-за стола.

      – Нет, спасибо. Я не голоден. Сиди лучше. – Остановил я Машку, заставляя этой фразой сесть ее обратно.

      Окно, выходящее на улицу, было покрыто инеем. Резные узоры, напоминали замерзшие волны. Старая выцветшая тюль, расползалась на клочки от дряхлости. Неожиданно я почувствовал щекочущий нос запах пыли. Картина за окном не радовала глаз. Серое и мрачное небо, барханы слепящего белого снега, старые облупившиеся домики.

      Меня вывел из раздумья тихий кашель Машки.

      – С тобой все в порядке? Ты не заболела? – Разволновался я за сестру, взяв ее дрожащую холодную руку в свою.

      – Все нормально. Я в полном порядке.

      Громкие разговоры, доносившиеся с улицы, заставили меня повернуть голову в сторону окна. К дому подошла та самая соседка, которая всегда приносила бабушке мед и молоко. Она о чем-то разговорила с Федькой, который расчищал дорогу к дому, что бы машина с Ба смогла подъехать. Честно, даже стыдно, что я старше Федьки на четырнадцать лет и не я сейчас занимаюсь такой тяжелой работой, как уборка снега. Хотя это я должен был встать раньше всех и пойти все подготавливать к приезду ритуальщиков. Стыдоба! Бабушка бы лишь покачала бы головой на мое поведение.

      – Машка, помоги мне в зале все подготовить. – Как вихрь в кухню влетела Глашка.

      Маша ничего не ответила, а лишь еле заметно кивнула головой и, встав из-за стола, направилась следом за Глафирой в зал. Я еще долго провожал их взглядом, даже тогда, когда они скрылись в другой комнате, я смотрел им вслед. Через мгновенье я осознал, что все чем-то да заняты. А я? Так и буду сидеть на кухне сложа руки и пялиться в окно? Нет! Так дело не пойдет, нужно что-то сделать, чтобы не оставаться без дела. Я встал из-за стола и, помыв свой бокал, направился одеваться. Пару секунд и я уже стоял в огороде.

      В голову