Во тьму. Анна Романова

лучше бы тогда сдох, но нет. Бабушка, святой человек, взяла тебя под свое крыло… – Начала хрипеть Глашка.

      – Не тебе за бабушку говорить, и не тебе обсуждать ее решения. – Рыкнул я, подавшись чуть-чуть вперед к сестре. Федька стоял у входа, боясь пошелохнуться.

      – Хватит собачиться! – За Глашкой показался знакомый силуэт.

      Старшая сестра отошла в сторону, не до конца освобождая проход. Даже тут она проявила свою крысью натуру. В коридор вышла Машка. Ее худое тело заставило меня волноваться за здоровье сестры. Ее светлые и гладкие волосы спадали по плечам, словно шелк. Яркие зеленый глаза, были словно покрыты красной вуалью. Я сразу понял, что Машка долго плакала. Вот кто был по-настоящему окутан скорбью. Ее правильной формы лицо, усыпанное веснушками, было все заревано. От негодования по поводу семейных разборок и грусти по поводу умершей бабушки у Машки дрожали ресницы.

      – Мы и не собачились. – Зачем-то я начал оправдываться перед младшей сестрой.

      – Федь, ты же мужчина, почему ты их не разнял, когда они начали ссориться? – Машка сложила руки на груди.

      – Да как-то страшно стало. – Смутился брат.

      – И не стыдно вам двоим устраивать разборки в доме, где мы все выросли? Может вам напомнить, по какому поводу мы тут все собрались? – Машкин голос дрожал, она чуть-чуть не сорвалась на крик, но из-за слез силы покинули ее.

      – Да, Маш, ты права, прости нас. – Мне стало ужасно стыдно за себя. За то, что я разрешил себе разругаться с Глашкой из-за какой-то ерунды. И как обычно Глашка даже не извинилась. Не в ее это стиле, не понимает человек, когда надо принять свои ошибки и попросить прощение. Эгоистка!

      – Федь, я приготовила суп, который всегда готовила бабушка. Если хочешь есть, найдешь. Глафира, я заберу от тебя Яра подальше, чтобы вы снова не сцепились. – Машка ушла в спальню нэнэ.

      Ничего не меняется. Машка, как была спасателем в нашей семье так им и осталась. Федька, как был трусом, так и остался. Глашка, как была крысой, так ей и осталась. А мать… Никогда ни во что не вмешивалась, а стоило бы. Может все сложилось бы по-другому.

      Глашка вздернула свой горбатый нос и ушла в сени. Я, не желая лицезреть всю ситуацию, пошел следом за Машей.

      Она сидела на кровати, опустивши взгляд в пол и сжимая руками край своего огромного свитера. Сестра сидела тихо, даже легкий ветерок за окном свистел громче, чем она дышала. Зеленый обои в комнате нэнэ делали оттенок кожи Маши еще болезненнее. Маленькая кровать бабушки, все так же скрипела, как и обычно. Этот звук возвращал меня обратно в детство, я помню, как засыпая каждую ночь, я слышал, как бабушка переворачивалась с боку на бок. Помню те прекрасные чувства. Лето, тепло, ночь, скрежетание сверчков, убаюкивающее мой разум. Причудливые узоры настенного ковра отражались в моих снах, когда я закрывал глаза, засыпая.

      – Я вижу по твоим глазам, что у тебя накопилось много