Ганимед. Владимир Гергиевич Бугунов

корпус субмарины, отчего по всему гроту заметались мерцающие блики, создавая иллюзию хоровода огней и теней. Подлодка имела в центре корпуса небольшую рубку, едва возвышающуюся над надстройкой и выглядела довольно мирно. Но это было обманчивым впечатлением. В только что спущенном на воду хищном монстре скрывались самонаводящиеся миниаты, так на военном жаргоне англосаксов назывались ракеты несущие тактические ядерные заряды. В носовой части располагались четыре торпедных аппарата. Внутри рубки была смонтирована плазменная пушка. Кроме того, «Пиранья» была напичкана радарами, сетевыми глушилками, абордажными магнитными захватами, мощной силовой установкой, позволяющей даже в подводном положении развивать скорость, недоступную для надводных кораблей любых классов и типов. Да, к концу двадцать первого века у человечества, и прежде всего, у самой продвинутой нации – американцев, появилось много чего такого, что в корне их отличало от пиратов седых времён.

      Конечно, «Пиранья» не могла летать как, например, «Саламандра», зато у неё было одно неоспоримое преимущество – она могла погружаться на недосягаемую для её врагов глубину. Прочнейший корпус, выполненный из удивительного сплава, позволял без потерь уходить на безопасную глубину и от воздушного преследования, и от космической разведки, и от вражеских субмарин, и от такого архаизма, как глубинные бомбы…

      На трапе, ведущем к рубке, возле которой стоял довольный, улыбающийся Фьюго, появился Боб Рибли. За ним, ссутулившись, плёлся Ральф Патрик, бывший когда-то профессиональным инженером-строителем субмарин.

      – Джон, – Боб криво усмехнулся и ткнул оттопыренным большим пальцем себе за спину, – эта старая кочерыжка просит у тебя расчёт, а с ним и ещё двадцать три человека. Прямо-таки требуют, чтобы ты отдал ими заработанное и отправил на большую землю.

      Джон спустился по шаткому трапу на край слипа.

      – Ну что же, требование законное, – Фьюго незаметно подмигнул напарнику, – и я его, конечно, удовлетворю, но только после ходовых испытаний нашей рыбки, – и он кивнул в сторону судна.

      – Господин Фьюго, – Ральф надсадно прокашлялся, – люди уже полгода не видят солнца, у многих рабочих кожа от этой чёртовой сырости покрылась незаживающими язвами. Правда, ничего… – он опять зашёлся в кашле, – ничего не могу сказать о питании, едим от пуза…

      – Так какого хрена тебе и твоим заморышам ещё надо? – рявкнул было Рибли, но Фьюго, посмотрев на него с показным осуждением, широко повёл рукой в сторону подлодки.

      – Ральф, ты же за свою жизнь построил не один десяток этих посудин и знаешь порядок – сначала ходовые испытания, сдача судна команде и только после этого расчёт, ведь мы так и договаривались!

      Патрик, то ли из-за своей природной или старческой сгорбленности, то ли из-за безысходности, так и не подняв головы, обречённо махнул рукой и зашаркал обратно, к жилым помещениям верфи. Когда он удалился на достаточное расстояние, Фьюго повернул своё худощавое лицо к Рибли.

      – Боб,