Оплот. Теодор Драйзер

большей, чем Уоллин. Член всех возможных комитетов, он еще и предпринимал усилия от себя лично: втайне от всех прослеживал, чтобы печали были утолены, а нуждающиеся при этом не сели общине на шею.

      Впрочем, по собственному мнению Уоллина, этой деятельности было недостаточно, чтобы решить проблему с богатством – то есть с теми активами, без которых можно жить, и жить в довольстве. Уоллину не давал покоя пассаж из «Квакерской веры и практики», клеймивший «неумеренную любовь к земным благам» – она-де есть «кандалы духа». Уоллин владел контрольным пакетом акций Торгово-строительного банка, в филадельфийской страховой компании ему принадлежала треть процентов дохода, а еще был особняк в Филадельфии, на Джирард-авеню, стоимостью минимум сорок тысяч долларов, а еще дом в Дакле с участком в сорок акров, а еще вложения в ряд других предприятий… Не считается ли все вышеперечисленное «кандалами духа»?

      С другой стороны, богатство позволяет Уоллину помогать ближним, разве не так? Разве его, некогда закончившего Окволд, не избрали членом комитета этого колледжа? И разве он не жертвует регулярно как на сам колледж, так и на каждую из его нужд по мере их возникновения? Да, да и еще раз да! И разве не помог Уоллин (конечно, деньгами) построить в Дакле молельный дом и при нем школу? То-то и оно.

      Так Уоллин, размышляя о своем множащемся богатстве, сделал логичный (со своей точки зрения) вывод: коммерция и торговля – от самого Господа Бога, и сотворены они, дабы на земле воцарились просвещение, образование и общее благополучие, и чтобы чада Господни укреплялись в вере. И вот для оправдания – отчасти перед Друзьями, отчасти перед Богом – Уоллин начал время от времени вставать на молитвенных собраниях и высказывать эту мысль. Обычно это случалось, когда его просили о финансовой помощи и когда такая помощь уже бывала им оказана. Собратья по вере живо проследили закономерность, но Уоллина они знали как чуткого и щедрого человека, поэтому думали, что определенно Уоллин не лукавит, определенно искренне считает себя только распорядителем своего состояния, слугой Господним – такое убеждение свойственно всем непраздным людям, никто из них не мнит себя вправе единолично распоряжаться своей собственностью.

      Этот Уоллинов настрой оказался очень на руку Солону – сбылась его мечта, хотя сам Солон в то время меньше всего думал что о Джастесе Уоллине, что о его нраве. И вообще теперь Уоллины редко наведывались в Даклу. Глава семьи, его жена и дочь почти безвыездно жили в Филадельфии, в особняке на Джирард-авеню, отсюда Джастесу было гораздо ближе добираться в офис, да и в молельный дом на Арч-стрит. Впервые в жизни Солон понял, какова она – тоска по возлюбленной; впрочем, ни отец, ни мать, ни сестра не подозревали о его одержимости. Солон был слишком сдержан, даже скрытен, чтобы тем или иным образом выдать свои чувства.

      Тем временем и Бенишия без единой причины, понятной ей самой – Солон ведь никогда не проявлял к ней романтического интереса, – часто думала о нем.