Atom Dust: Что ждет нас на следующий день?. Роберт Андреевич Оболенский

семь, свернул за угол и приник спиной к стене: в ушах играют барабаны, грудь ходуном, а на губах та еще Сахара. Огляделся по сторонам: улицы опустели, пара машин горела вдалеке, а где-то на соседней улице, играя сиреной, пронеслась пожарная машина. И, казалось бы не по его душу, но Донни сорвался с места и побежал, не разбирая дороги. Несколько раз менял направления, брал перерыв и вновь срывался в бег. А фоном слышал тот звук, словно колокольчики, или какое-то цоканье – это звучание уже не раз его настигало, а он не придавал значения. Думал, всё иллюзия, игра воображения, что нервишки шалят. Но вот сосредоточился, прислушался и, отчетливо услышал звук копыт. Подумал: «Какого хера, что за?» – и тут же увидел, как вдалеке мелькнул корпус патрульного на коне.

      Десятью минутами ранее…

      Оказавшийся поблизости от места преступления, офицер конного подразделения Джек Эдвардс, отсканировал сетчатку зверски убитой женщины. Камеры наблюдения на улицах вышли из строя, но запись с цифровых линз отсмотреть удалось. По рации никто не отвечал: оказав первую помощь супругу жертвы, он повторно запросил поддержку и указал номер жетона погибшего полицейского. Отточенным движением снял с пояса ридер и отсканировал одежду мертвого офицера на предмет отпечатков – пусто. Прошёл по тротуару, поднял лежащий у газетного автомата нож за лезвие и зафиксировал отпечатки ридером. А пока ждал ответа, сам вбил ID пострадавшей в ручной компьютер, запеленговал сигнал пейслайна в сумочке, и устремился в погоню.

      Он быстро настигал убегающую от него точку, но всё же отставал на шаг. В двух кварталах от парка он нашёл лежащую на тротуаре сумку, и продолжил преследование вслепую. Так они и играли в кошки-мышки со Скользким Донни, вплоть до самой детской площадки близ Абингдон-сквер, в том месте, где сходятся Гудзон-стрит и Восьмая Авеню, которые на цифровой схеме города образуют растянутый крест.

      Настоящее время…

      Мокрый от пота Донни лежал брюхом на земле, а мысли бегло метались по его частично пустой черепной коробке: «Твою мать, Тощий гандон Руди, вот сучара. Бросил меня, как только жаренным запахло. Небось, сидит сейчас с парнями, хлещет пиво и рассказывает, как меня загребли. Вот же пидор», – это замечание было не совсем корректно, так как Тощий Руди занимался похожим делом, только был куда удачливее в своих начинаниях и не лежал брюхом на холодной земле близ Абингдонского сквера по соседству с кучкой собачьего дерьма.

      Набравшись храбрости, Донни приподнялся на локтях. А убедившись, что полицейский вовсю увлечен расспросами толпы каких-то бомжей с телегами и в его сторону не смотрит, плавно привстал и, стираясь не отсвечивать, засеменил к прочь – к свободе. Сперва робко и ненавязчиво, так, словно гуляет по мостовой в свой первый день на воле. Но вскоре нервы его подведи, и он сам не заметил, как сорвался на бег.

      Отвлёкшись на ручной компьютер, офицер пытался добиться отклика от системы наблюдения, но ни одна из программ не отвечала. А Донни тем временем