Atom Dust: Что ждет нас на следующий день?. Роберт Андреевич Оболенский

на часы. – Так сейчас одиннадцать сорок: если поторопимся к пяти будем на месте.

      – А куда мы идем?

      – К моему дому в Джерси. Что у тебя по глазам? – подкручивая механизм часов, спросил Джим.

      – Правый совсем никак, а левый частично видит, плохо, но хоть что-то.

      – Столбы собирать не будешь?

      – Справлюсь.

      – Вот и прекрасно, давай поднимайся: раньше выйдем, раньше и доберемся, – вздохнув, он окинул взглядом вестибюль.

      Ощетинившись неровными краями, остатки окон чем-то напоминали оскал зверя, а покрывающие пол осколки тут и там играли гранями, поблескивая в лучах тусклого солнца. В остальном всё было неизменно, разве что лампы на стенах перестали освещать пространство.

      – Что-то не так, Джим? – прищурив незрячий глаз, спросил Алан.

      – Не знаю. Странно, что аварийный генератор выключился так быстро.

      – А на какой интервал он рассчитан был?

      – Не бери в голову – просто мысли вслух. Дай прикурить и пойдем.

***

      Выйдя из здания, Джим окинул улицу взглядом. Город замер, улицы стихли. Слышно было, как вдалеке что-то потрескивает и шипит в огне. Он выставил руку и поймал одну из сотен пепельных снежинок, которая тут же растаяла на мокрой ладони.

      – Не нравится мне это, – прервал молчание Джим, изучая взглядом улицу, и вытер ладонь о штанину.

      – Что именно?

      – Да, всё это. Такая тишь, как перед бурей.

      – Так что делать будем?

      – А что мы можем: идем, а там посмотрим по обстоятельствам, – шагнул вперед и потянул Алана за собой.

      Они прошли немного, чуть менее сотни ярдов по Уолл-стрит в сторону Бродвея. Алан не мог видеть, а Джим не хотел ничего замечать. Желая быстрее пройти сквозь серую поволоку, он так глубоко погрузился в себя, мысленно прокручивая варианты маршрута, что, только наступив на серую кочку всем весом, понял – под слоем пыли лежит человек. Потянув за собой парня, резко отпрянул и, охнув, окинул улицу взглядом.

      А, отступив на три шага, стал невольно считать. Десять, двадцать – сокрытым под пеплом остовам почти не было конца. «Большинство небольшие, скорее всего дети», – успел подумать Коган, продолжая считать. Остановившись на тридцати восьми, он посмотрел в сторону статуи Джорджа Вашингтона на лестнице «Федерал Холл». Казалось, что первый президент намеренно поднимает правую руку. Будто хочет указать на всё это поле упущенных жизней и не в силах совладать с эмоциями, так и оставляет ее у бедра, и лишь смотрит вдаль, на юг, в сторону «Фондовой биржи», где в окружении мёртвых – серых холмов, возвышается символ веры в лице лишённой страха маленькой девочки.

      Ахнув, Коган увлёк Грейсона за собой. И только на полпути замечает, что фигура эта не более чем установленная напротив здания статуя. Осознав суть увиденного, он пятится и едва не теряет чувства, когда следующий за ним Грейсон вовремя подхватывает ненавистного спутника. Не понимая происходящего, спрашивает его о чем-то раз за разом, да встревожено повторяет его имя.

      – Всё в порядке, парень, – наконец шепчет Коган, когда Грейсон оттаскивает его