Пункт Б. Иван Александрович Мордвинкин

Значит путь начинается от самого тебя. Это я так придумал себе.

      Он улыбнулся и глянул на Светку, и она впервые встретилась с его холодными, почти железными серыми глазами, за которыми почуялось странное живое тепло, где-то там, в глубине его души.

      – А пункт Б тогда что? Богучар?

      Олег не ответил: в быстрое, но мерное движение потока вклинилась большая чёрная легковушка, жаждущая обогнать их длинную фуру. Встречный автомобиль, летящий к ней в лоб, испуганно замигал фарами, и черная машина отстала, пристроившись в хвост фуры.

      – Не дур-ри! – рыкнул Олег водителю черного внедорожника, будто тот мог его услышать. Потом, уже обращаясь в общий воздух их кабины, добавил: – Вот так оно выходит – кто-то не принимает объездных дорог, думает, что сбился с пути и впадает в уныние. А кто-то, как этот, не может утерпеть, торопится, жадничает… И летит по встречной.

      Светка не понимала в дорожном движении ничего. Но она видела опасность, глядя на дорогу сквозь тревогу в Олеговом голосе. Она даже незаметно оглядела свое кресло, чтобы найти ремень безопасности. Но не нашла. А сам Олег не предложил – не любят русские люди ремней безопасности. То ли дороге своей верят, то ли оператору.

      И Светка с доступным её голосу равнодушием заключила:

      – Дураков хватает…

      – Дураков? – переспросил Олег удивленно. – Все, кого ты тут видишь – дураки. Включая этого парня на "Джипе", меня, тебя. Говорю же, мы все слепые и глупые, как дети. Не суди нас строго: Бог смотрит не на мудрость, а на смирение.

      Потом, помолчав и убедившись, что движение вошло в свой привычный, быстрый и смертельно-сонный уклад, он вернул Светку обратно в её кошмарную семью:

      – Так что там с твоим отчимом?

      Она съежилась, «прилегла» плечом и головой на дрожащее стекло двери, и стала ждать вспышку фар встречной машины, чтобы в её свете лучше разглядеть свое отражение в зеркале заднего вида.

      – Ничего с ним… – ответила она уклончиво. Но потом уточнила: – Животное он. Глупое, пьяное и хамское.

      – Ну что он? – не отставал Олег. – Пристаёт к тебе?

      – Кто? Колька? – с пренебрежительным удивлением усмехнулась Светка и даже «махнула» рукой, не поднимая её с колена. – Да нет! Не то. Просто материт меня каждый день, то рукой замахнётся. Бешенный! Упрекает едой… И постоянно недоволен мной и моими сёстрами. Из дома выгнал. Чужие мы для него. А мать…

      Она осеклась, замолчала и, чтобы успокоиться, нащупала в кенгурином кармане свитера сложенный вдвое конверт с отцовским адресом.

      – Что? Не заступается?

      – А кто дороже? Дочь или мужик? – уклонилась она от ответа, отбившись от Олега вопросом.

      Он усмехнулся, но не ответил. Может не знал ответа, потому что сам он не мать, потому что у него нет дочери или он не живет бабой-одиночкой с тремя детьми. А может потому, что сзади замигали фарами, Олег, отвлёкаясь от дороги, глянул в зеркало, и что-то недовольно забормотал себе под нос.

      В конце концов стало ясно,