Только он!. Ольга Кабацкая

и поздно.

      – От осинки не родятся апельсинки, – скривив губы, я развернулась, махнув рукой. – Нам не о чем с тобой разговаривать… да что ж такое! – выкрикнула, вновь почувствовав хватку на своей руке.

      – Довольна собой? – прорычал Стужев практически мне в ухо, дёрнув меня спиной на себя. – Развлеклась?

      – Протрезвей! – выкрикнула я, ударив его сумочкой по плечу и сделав очередную попытку вырваться. – Отпустил меня и ушёл отсюда, пока я не начала кричать!

      – Ори, – прошипел Стужев.

      – Проблем с законом не боишься? – внутри меня всё клокотало от злости. – А то смотри, слышала вы с папочкой едва-едва концы с концами сводите. Не боишься, что я тебя по судам затаскаю?

      Я понимала, что блефую, ведь я никогда не подам на алименты. Никогда не допущу, чтобы в графе «отец» у Никитки появилось имя Стужева. И как бы не грела меня мысль пустить его семейку по миру, уничтожив их репутацию судебными тяжбами, я сделаю всё, чтобы не допустить этого.

      Но мои слова подействовали. Он меня отпустил.

      – Испугался, – резюмировала я, без страха взглянув в его лицо. – Ну и козёл же ты, Стужев.

      – Дрянь, – выдохнул он, отступая от меня. – Но в одном ты права. Разговаривать нам действительно не о чем. Разве что, – он прищурил глаза и несколько раз ощутимо скрипнул зубами, прежде чем спросить: – Он всё это время был у тебя?

      Сначала я растерялась, не сразу сориентировавшись, кого он имеет в виду. Но потом…

      – А с кем ему ещё быть? – от злости меня начало потряхивать.

      Надо же, Стужев впервые поинтересовался о нашем сыне. Удивительно. Думала не доживу до этого дня. Как бы лягушки с неба не посыпались!

      Урод…

      – Учитывая отсутствие у тебя морали, ты могла его продать, отдать, выкинуть…

      Сама не поняла, как ударила Стужева по лицу. И не пощёчиной, со звонким звуком, а кулаком. И попала по губе, с ужасом наблюдая, как из неё начала сочиться кровь.

      – Не смей так говорить про Никитку, – выдохнула я, прочитав в его взгляде желание убивать.

      Раньше я бы уверенно сказала, что такой, как он, никогда не поднимет руку на девушку. Но тогда я была влюблённой дурой и видела лишь то, что хотела видеть. А сейчас…

      А сейчас я заметила останавливающееся рядом такси и не задумываясь схватилась за дверь, дёрнув её на себя. Плевать, за кем оно приехало, уеду на нём я. И прямо сейчас!

      – Переименовала Людовика…

      – Гони, гони, гони! – закричала я на водителя, не обратив внимания на брошенную мне вслед фразу Стужева и захлопнула дверь.

      – С парнем поссорилась, красавица? – к счастью, таксист оказался понятливым и действительно погнал.

      Да так, что я ощутимо вжалась в спинку сидения.

      – Бывшего встретила, – ответила я, оборачиваясь, желая убедиться, что Стужев меня не преследует.

      Сейчас я не понимала, что у него нет причин прыгать в машину и устраивать погоню. Я вообще мало понимала. Даже называя водителю адрес, с трудом вспомнила номер дома.

      Меня трясло. От злости. От обиды. Ненависти, в конце концов!

      Смахнув