Тихий омут. Павел Беляев

очень далеко и пропала. Всё исчезло, остался только чёрт. И его голос.

      – Протогор, – тихо и, как показалось Ие, затаив дыхание, произнёс Эзеот. – Но ты, наверное, не слышала о нём?

      – Нет… – покачала головой девочка. Внезапно она поняла, что невероятно устала. Слишком много было потрясений за последнее время, слишком много горя для одной маленькой девочки. Всё это казалось долгим безумным сном. Отвратительным и липким, от которого никак не получалось отделаться.

      – Вы привыкли называть его дедер, – продолжал Эзеот. – Отец чертей или враг рода людского. Если ты пожелаешь, я могу попробовать устроить вам встречу… Поверь, он знает ответы на все твои вопросы.

      – Встреча с дедером?

      – Да, с великим и ужасным дедером. Впрочем, не так уж он и ужасен. Не верится? Ну, конечно, он ведь корень всех ваших бед…

      – А разве не так?

      – Может, тебя это разочарует, и ты, конечно, вольна не поверить мне, но человек сам корень всех своих бед. Дорога от одного события к другому всегда лежит через вас самих. Ты судишь о дедере по рассказам друзей и знакомых, но кто из них видел его лично? Кого из великих священнослужителей он лично пытался искусить, но не преуспел? А именем вашего бога, знаешь, порой творятся куда более мерзкие дела, нежели именем Протогора.

      – Хочешь сказать, что Господь хуже твоего Протогра?

      – Нет, я хочу сказать, что нельзя судить о ком-то понаслышке, не узнав самолично. Тебе скажут, вот тот-то и тот-то редкая сволочь и что? Ты поверишь? А что если тот, кто сказал тебе это просто обижен на оклеветанного? Тебе никогда не приходило в голову, что люди необязательно такие, как о них говорят? На тебя саму никогда не смотрели искоса, как на зачумлённую? – вот тут чёрт попал не в бровь, а в глаз. Девчонка изо всех сил сжала кулаки, чтобы не расплакаться. – В чём ты виновата? А в чём были виноваты твои родители? Все вокруг говорят, что они заразились, но веришь ли в это ты? Если это так, то почему никто больше не заболел? Даже ты! Ты – человек, который почти постоянно был рядом.

      – Люди – одно. Они злые, завистливые, бесчестные. Им нравится смотреть на страдания другого, потому что тогда им становится легче. Когда смотришь на чужие муки, волей-неволей закрадывается пакостная мыслишка – хорошо, что не со мной. Когда другому худо, за себя как-то спокойней.

      Бес едва слышно присвистнул, поражённый не по-детски взрослыми размышлениями Ии.

      – Но ведь, священнослужители…

      – Священнослужители – тоже люди, – перебил её Эзеот, – и им тоже свойственно ошибаться, неверно толковать и даже злиться. Никто не гарантирует тебе того, что Саптиентия была верно истолкована. Ты никогда не сможешь быть уверена даже в том, что там запечатлены истины, пока бог не перескажет тебе их лично. Но даже тогда существует опасность, что эти видения были навеяны кем-то злонамерено. Нет критериев истины под этими небесами. Их никогда не было и не будет. Всё относительно. И если что-то кажется плохим или хорошим, совсем необязательно, что оно таким и является. Ты считала слобожан хорошими и благочестивыми