Тихий омут. Павел Беляев

В конце концов, послух кивнул. И в этот самый момент новый шорох заставил всех вздрогнуть.

      На этот раз звук больше всего походил на шелест лёгкой ткани. Ребята явственно ощутили присутствие. Запахло ладаном и кадильными благовониями. Ну, точно призраки.

      Дзюце запрокинул голову и начал глубоко порывисто дышать. Прохорий квадратными глазами уставился на Анея, будто тот должен знать, что делать.

      – А ты уверен, что здесь нас никто не найдёт? – говорила девушка. Голос был тихий и слегка испуганный.

      – Да, – второй был явно юношей. – Об этом месте ходит дурная слава. Никому в здравом уме не придёт в голову сюда сунуться. Особенно ночью в полнолуние.

      – А мы, в таком случае, что тут забыли?

      – Ну, как же? Все эти россказни об ужасах, творящихся здесь – полная чепуха. Зато только здесь мы можем находиться вместе всю ночь. Только подумай: вся ночь для нас… И не нужно бояться быть застигнутыми врасплох.

      Лива осторожно выглянула из своего укрытия. Потом прыснула в кулак и дала знак мальчишкам последовать её примеру.

      Призраками, так перепугавшими ребят, оказались парень с девушкой. Он был рослый и мускулистый. Правда, на смуглом бородатом лице ночной тенью скользил призрак высокого интеллекта. Судя по насыщенности его зелёных облачений, незнакомец готовился в скорости покинуть семинарию.

      Девица была на порядок младше, поскольку одевалась в полубесцветные одеяния. Лицом незнакомка была бледна, как и все монашки. А вот фигурой не по-церковному привлекательна. Она избегала взгляда молодца и при этом щекой прижималась к груди.

      – Это же… – шёпотом поразился Прохорий. – Они… Это же… Они что, целуются? Фу!

      Лива бросила на него сочувственный взгляд, какой обычно бросают на тяжело больных, и во все глаза уставилась на происходящее. Аней тоже не сводил взгляда с миловавшейся парочки. Жрец и монашка, это ведь преступление! – пронеслось где-то на задворках сознания и тут же исчезло.

      Влюблённые были так красивы, как может быть красива древняя легенда. А их любовь, без всякого сомнения, столь же драматична, как финал этой легенды. Скупое освещение вырвало лишь фрагменты фигур, предоставляя свободу воображению.

      – А давайте шугнём? – раздалось над самым ухом, и Аней чуть не шугнулся сам.

      Дзюце противно ухмылялся и злобно потирал ладони. И куда, спрашивается, подевался его приступ?

      Лива заверещала и со всех ног припустила к целующейся парочке.

      – Во даёт! – присвистнул толстяк. – На лету хватает.

      А потом у него над головой серебряной молнией мелькнула цепь.

      Прохорий истошно заорал, пальцем указывая куда-то за спину шоньрюнца. Когда парни обернулись, цепь просвистела снова. Дзюце подбросило вверх и с размаху грянуло об пол. Мальчишку протащило несколько саженей по битому граниту и уволокло к окну.

      Аней спиной прижимался к холодной ребристой купели. Под рубашкой ручьями катился холодный пот. Перед послухом стоял огромный монах в сером. Из-под выреза балахона