Жалкая жизнь журналиста Журова. Алексей Евсеев

Александрович?

      – Он самый. Ну здравствуй! Будем стоять или…

      – Нет-нет, что вы! Столик я заранее занял! – и Журов повел его мимо невозмутимого швейцара в зал.

      Официант поставил перед ними две металлические тарелки с копченой рыбой и солеными сушками и по кружке пива. Солдатов сразу отхлебнул и заметил с каким-то удовлетворением:

      – Разбавленное!

      – Не без этого! – заискивающе хохотнул Журов, – Как вы меня узнали, если не секрет?

      – Тут и думать нечего – ты один такой нарядный фраер суетился, а люди стоят спокойно, ждут.

      Журов достал блокнот. Солдатов сразу насупился:

      – Слышь, парень, я ж сказал тебе, что интервью давать не буду.

      Журов слегка растерялся, придется запоминать. Ради зачета по практике он был готов раскошелиться, поэтому на всякий случай вкрадчиво сообщил:

      – Должен сообщить вам, Евгений Александрович… только поймите меня правильно… Этот наш сабантуйчик – подотчетное мероприятие, за него платит редакция! Так что чувствуйте себя на предмет расходов свободно.

      Солдатов ничего не ответил, понять что-либо по его лицу было невозможно. Когда подошел официант, он хмуро бросил:

      – Еще по паре! – Журов одобрительно затряс головой. Забрезжила хоть какая-то перспектива – вдруг спьяну у работяги язык развяжется.

      Принесли пиво, и Солдатов изрядно, большими глотками ополовинил кружку.

      – Вообще моча, – мрачно изрек он и после небольшой паузы продолжил: – Я вот недавно в ГДР ездил. С делегацией от Комитета защиты мира. Так там рабочий по дороге домой на каждом шагу может зайти в пивную… Даже в ресторан! Пиво там что надо… вообще какое хочешь… и нажираться до поросячьего визга человеку не требуется. Все такие чистенькие. Везде порядок. Опять же закусить можно. Вкусно.

      Оба посмотрели на свои тарелки с полупротухшей рыбой и неподъемными сушками – хрен раскусишь!

      – Мы в прошлую получку с ребятами из бригады пошли выпить. За насыпь, что напротив улицы Корнеева, знаешь? – Журов жадно ловил каждое слово… – Вроде место безлюдное. С одной стороны железная дорога, с другой – бетонный забор какой-то конторы… Высоченный. Нас не видно, никому не мешаем. А оказались в западне! Менты облаву устроили с двух сторон, бежать некуда… только если через насыпь. Но они, суки, и там принимали. Короче, всех повязали. А у меня из документов только удостоверение Героя Соцтруда. Мужиков в обезьянник, а меня домой отпустили. Вежливо так, с уважением. На всех телегу накатали, а на меня – хрен с маслом…

      После этих слов, произнесенных с неподдельной обидой – менты на него телегу не накатали! – Солдатов замолчал, и вытянуть из него что-то полезное для будущего очерка не получалось, как Журов ни изголялся.

      «Неужели придется высасывать материал из пальца? – У-у-у, коммунисты гребаные… И чего это Лифшиц так с ним уперся? Другого, что ли, в пятимиллионном городе не сыскать? Да пошел Лифшиц в жопу! Вместе со